[У вас дети есть?] Есть. [А вы во сколько лет родили?] В девятна́дцать. [То есть спустя год после свадьбы?] Да. [А у вас только один ребенок?] Тро́е. Все мальчи́шки. [А вот говорят, что во время беременности по животу можно определить пол ребенка?] Не зна́ю. Мне никто́ не определя́л, поня́тия… Второ́го носи́ла, ду́мали, мо́же… а мо́же, де́вочка, мо́же, де́вочка, роди́лся мальчи́шка. [А у вас кто роды принимал?] Пе́рвые ро́ды, тогда́ ещё у нас асфа́льта не́ было, меня́, счита́й, э́тот, ро́дственник со Светла́ной Миха́йловной, зде… – у нас ме́дик была́, акуше́рка –вот с ней довезли́ до Мизо́нова, все по… куве́там, ну кое-как дое́хали (у него́ вездехо́д был), и вот в Мизо́ново. Коне́чно, схва́тки бы́ли до́лго, Светла́на Миха́йловна пе́рвый раз ро́ды принима́ла и мизо́новская то́же, перезва́ниваются, слы́шу что ничё не зна́ют, мне стра́шно бы́ло, ну а кого́ де́лать? Как получи́лось. [А вам старшие рассказывали, что во время беременности что-то нельзя делать?] Ой, тогда́ ничё никто́ не расска́зывал, мы да́же за́муж выходи́ли, мы не зна́ли, что это тако́е, и как, и чё. [Говорят, что кошку нельзя гладить, пинать её, не было такого?] Не́ было, то́лько зна́ю, что, уже́ тре́тьего когда́ носи́ла, у меня́ ба́бушка умерла́, сказа́ли: «Бере́менной нельзя́ на по́хоронах прису́тствовать». [А почему?] Поня́тия не име́ю. [Просто сказали, что нельзя?] Да, нельзя́. А почему́ – не зна́ю. Ну, а раз я уже́ прие́хала… Ну опя́ть же, кто его́ зна́ет, мо́жет быть, на са́мом де́ле вот э́то вот всё повлия́ло, за то, что тре́тий сын у меня́ и… вот слы́шали, мо́же, взры́в-то был? [Соб.: Нет, не слышали.] В Новолоктя́х. [Давно?] В две ты́щи пе́рвом году́. Ему́ то́же семна́дцать лет бы́ло. Они́… дружи́ли со свое́й э́той, ну дружи́ли, в о́бщем ра́но, в о́бщем, он у меня́ па́пой стал… [А этот тот взрыв, который был в клубе?] Да-да-да-да. [А что тогда произошло?] Бы́ло так. Я пришла́ с рабо́ты, я на… на… на аппара́те рабо́тала на заво́де. Уже́ пришла́, в оди́ннадцать часо́в, наве́рно, да́же в двена́дцатом. Они́ собира́лися, что там у кого́-то день рожде́ния, у друзе́й бы́ло, их жда́ли. Они́… У них Оле́ська ма́ленькая была́, до́чка, они́ оста́вили, семь ме́сяцев бы́ло ей. Оста́вили её, пошли́, че́рез, ну сколь там, ну мину́т со́рок прошло́, приезжа́ют, то́же э́тот сосе́д, там, говори́т, э́то: «Айда́те в клуб». – «Дак чё случи́лось-то?» – «Там узна́ете, айда́те в клуб». Я говорю́: «Ну как, Оле́ська одна́, ма́ленькая?» Пошла́ к сосе́дке, Татья́ну попроси́ла, говорю́: «Та́ня, посмотри́ за ребёнком, чё-то, – говорю́, – случи́лось, что ли». Приезжа́ем, о́кна повы́биты, и сплошь как вот, я не зна́ю да́же как объясни́ть, сплошь лежа́т-лежа́т-лежа́т-лежа́т ребяти́шки. Подхо́дим к своёму, у него́ ле́вой ки́сти не́ту, лежи́т тако́й, и он в созна́нии был. И вот хорошо́, что ещё ребяти́шки догада́лися, то́же его́ друг, снял с себя́ ма́йку и перетяну́ли ему́ ру́ку. И вот, пото́м, и в больни́цу увезли́ их, и попа́лися хоро́шие врачи́ на ско́рой по́мощи. Они́ его́ вы́ходили. Но никто́ не наде́ялся, да́же что бу́дет живо́й, так ру́ку кой-как там заши́ли, и ско́лько ему́ влива́ний де́лали, мо́жет быть, это вот повлия́ло, что я… мо́жет быть судьба́ така́я вот, да́же не зна́ю, как сказа́ть. Но зна́ю, что ещё ба́бушка тогда́ сказа́ла кака́я-то пожила́я, говори́т: «Бере́менным нельзя́ на по́хороны». Я говорю́, я отку́да ж зна́ю? Я тогда́ ещё молода́я была́, ну три́дцать лет мне бы́ло. [Нрзб.] Не поду́мала про́сто, и вот тако́е получи́лося.