[Ходили люди, которые милостныю просили?] Сейча́с ня хо́дять. [А раньше?] А ра́ньше я дава́ла ўсягда́. Не… нема́ гро́ша, яе́ц дам, ку́ры бы́ли. Ра́ньше я дава́ла ни́щим. То́льки цыга́не ходи́ли, дак я не люблю́ цыга́ней, ўот. Была́ у меня́ у́точка из вутя́тами, яны́ ўзя́ли, там за дворо́м хо́дила, яны́ взя́ли у́тку, укра́ли две цыга́нки и цыганёнок. Открути́ли голову́, гляжу́ - ко́ло коло́нки ру́ки мо́ють, ну кажу́: пришли́ гуся́тки мои́ одни́. Вот цыга́неў я ня люблю́. А лю́ди ходи́ли ўся́кие, и… и оди́н тут челове́к у нас, яго́ - пьяница – Боры́с… Боры́с Коро́вин, хвами́лия яго́. […] Дак он ко мне́ всягда́ прихо́диў, уже́ ж нема́ ни́щих, дак яму́ и дам со́тню, и он бо́льше ня про́сит, со́тню: «На-на, Боры́с, на, на, на». Прии́дет, так исту́ль па́хнет, таки́ прии́дет, таки́ няухо́женны. Оди́н, жана́ уме́рла, ра́но, молода́я, молода́я жана́ уме́рла, ти се́мьдесят годо́в не было́ ей, ўо.