[А про Покров слышали?] Э́то… Тогда́ мы никаки́х ни Покро́ўоў, ни… ничего́ не понима́ли, не зна́ли, и э́то… ɣо́ссподи! Чё тут ɣовори́ть. Нихто́... нихто́ никоўо́. И ра́ньше… Э́то ўже́ м… ну мам… моя́ ма́ма, она́ уже́... единоли́чно жи́ли тада́ ўс\ё э́то. Ну, зна́ючи все э́то, пра́здники, всё чи́сто. У нас и це́рьква была́, я по́мню, ма́ленькая, э́то, ходи́ли туда́, где э́та це́рьквъ, а пото́м суши́лку там устро́или. Переворо́т был. А чё я понима́ю? Никаки́х пра́здникоў. Мы убира́ли, ну, ў дому́ так ўот. Девя́того ма́я. Ну, и тут э́ти… э́то… Девя́того ма́я, а пото́м… Па́ска э́та, Па́ска тут же де́ э́та… Ну, ўот, при… прихо́дють к нам полномо́ченный, от сове́та прихо́дить: «О, убира́ете! Э… к Па́ске убира́ете?» А ма́ма ɣовори́т: «А неизве́стно: то ли к Па́ске, то ли к Пе́рўому ма́ю. О, каки́е были́, э́то, таки́е ўот злоде́и. Е́жели к Па́ске – зна́чит, ўсё. А вот, к Пе́рвом… А яна́ ɣовори́ть: «А нель… нез… неизве́стно». Ну, страшнова́то ж говори́ть. Неизве́стно: то ли к Па́ске, то ли к Пе́рўому ма́ю. Ну, а… а вот сейча́с ъпя́ть переворо́т, пра́вда? И Па́ска, Пе… и Пе́рвое ма́я, и всё тако́е и э́то... И… и э́то, дивятна́дцатое, э́то, января́... Дивятна́дцатое января́ – э́то, како́й это пра́здник? Хряшче́ння. Ўот. И Хряшче́нья не зна́ли, ничего́, а пото́м и всё, и Хряшше́нья ста́ли тяпе́рь, хо… я ўот ў чи́сленнике поɣляжу́ э́ту… ɣо́споди, всё… всё стари́нные, всё. Скрути́лось, сверте́лось. [… – Рассказывает, как ездила в Сургут на лесозаготовки. Соб.: Вы сказали, перед Пасхой надо убираться?] Пе́ред Па́ской? [Соб.: Да.] Ну, тада́ ра́ньше убира́ли пе́ред Па́ской, ну и сейча́с убира́ют. [А в какой день?] Ну, я не зна́ю. [В субботу?] Не зна́ю, деўчо́нки, ничего́ я не зна́ю, ни… не собру… лудала [оговорилась], не соблюда́ла я никаки́е пра́здники, не соблюда́ла. [Что старые люди в Пасху делали?] И день Па́ски… мы и рабо́тали [усмехается.] [А мама ваша?] Рабо́тала, всё. И ма́ма рабо́тала. [Можно работать в праздники?] Рабо́тали и всё. Деўчонки, ничё я не зна́ю. Переўоро́т, и переўоро́т, и переўоро́т… По́няли? Вот я се [же] расска́зываўала, что прихо́дить… Мы убира́ем, э́то, в дому́, прихо́дить ъполномо́чанный, ну, от сове́та. [Передаёт его речь:] «О, убира́ете, к Па́ске?» А ма́ма ɣовори́ть… Она́ ўже́ и... Как, ўже́ и пожила́я. Ну, э́то, зако́н ўже зна́ет, что как чуть – су́дють и ўсё. Попро́буй сказа́ть чё – осу́дють и расстреля́ють. [… – Через некоторое время упоминает Державную икону Божьей Матери, о явлении которой вычитала в газете.] Не ста́ли боя́ться, что арасту́ють, а то, ви́дите, вам говори́л, что пришёл [уполномоченный]: «А, убира́ете? К Па́ске убира́ете?» Не ста́ли тепе́рь боя́ться. Ўот. Всё перевярну́лося. Ўот так ўот.