[Если колдуньи могут ещё лечить, значит, они не только злые бывают?] Н… не. Ну, я не зна́ю, э́то колду́нья, не колду́нья, но [в]от у нас мно́гие в дере́вне ле́чат. Они́ мо́гут лечи́ть от гры́жи, мо́гут, что, вот когда́ пуп боли́т, они́ мо́гут лечи́ть, мо́гут, когда́ ребёнок си́кается, они́ мо́гут. [Когда ребёнок что?] Ну, пи́сяет но́чью и просыпа́ется, они́ мо́гут от э́того лечи́ть. Мно́гие тут ле́чат от всего́. От сгла́за, когда́ ребёнок вот пла́чет. У меня́ вот ходи́л ста́рший. Вот спит, вста́нет и пошёл. Идёт, идёт, идёт, я его́ схва́тываю: «Во́ва, Во́ва, Во́ва, Во́ва». И он пото́м уже́, когда́ очнётся, он начина́ет пла́кать и вот так весь трясётся, что он… Раз его́ разбуди́ли. А так бы мог хоть куда́ уйти́. [В]от. [Это от сглаза бывает?] Э́то? Да. Вот я пото́м лечи́ла его́. И… [Как лечили?] Как? И я ходи́ла к ба́бушке, она́ де́лала э́то, воск – ну, парафи́н вот э́тот вот. И вот она́ вылива́ла, раста́пливала и вот пото́м вылива́ла в во́ду. И вот у ней показа́ло, что он напуга́лся соба́ки. И она́ пото́м лечи́ла его́. [Как?] Как лечи́ла? Я не по́мню, то ли… чё-то она́ ему́ нагова́ривала. На во́ду, и вот он э́ту во́ду… Мы его́ мы́ли, и пи́л мале́нько. [Это при вас было?] Да. Она́ уходи́ла… Нет, ну я стоя́ла, а она́ уходи́ла к пе́чке и там, во́зле пе́чки, чё-то шепта́ла – ну, не… она́ не вслух, а так [изображает шёпот]: «Щу-щу-щу-щу-щу», – вот. И она́ ше́пчет… Вот я три ра́за ходи́ла, вот она́ наше́пчет, я принесу́, умыва́ю его́, пою́, конча́ется – я опя́ть иду́. [И так сколько раз?] Три ра́за ходи́ла. Ўот. [Это местная бабушка?] Да. Ну её щас нет уже́ живо́й. Она́ уже́ умерла́. Ну, ме́стная была́, да. Вот у нас сосе́дка, она́ то́же лечи́ла от всего́. Ну щас уже́ ей кого́, девяно́сто де́вять лет. Кого́ лечи́ть? [… – Объясняет, где живёт бабушка, которая была знахаркой.] [Каким-то словом таких женщин называли?] Ой, я не по́мню. Про́сто говоря́т, что ўот: «Она́ уме́ет, зна́ет вот э́то, сходи́те». Вот и мы ходи́ли. От гры́жи вот я лечи́ла всех. Дет… ребя́т. [Вы тоже водили к кому-то лечить грыжу?] Почему́-то… Вот почему́ не принима́ют э́ти врачи́-то вот э́ту гры́жу? Вот. Почему́-то ле́чат всё вре́мя, кто понима́ет. Вот я вот пе́рвого лечи́ла, второ́го и тре́тьего лечи́ла. [А как грыжу лечат эти бабки?] Тут да́же не ба́бки, и молоды́е да́же мне вот лечи́ли. [А как лечили?] Вот чу́ть-чу́ть поста́рше, но то́же чё-то нагова́ривают. Ўот. [Только словами?] Во́дит… Ну, там во́дит ба́бка вот где э́то, где… рука́ми и нагова́ривает. Ўот. Три ра́за, я от трёх… я да́же от трёх рук лечи́ла. Вот одна́ полечи́ла – не помогло́. Втора́я полечи́ла, я пото́м уже́ к тре́тьей ходи́ла. Вот она́ поговори́ла, и пото́м прошло́. [А если ребёнок мочился в кровать, как лечили?] Я лечи́ла? Во́зле Кашпиро́вского [психотерапевт, практиковавший лечение гипнозом по телетрансляции] вот сиде́ла. У меня́ до́чка сре́дняя, я с ней спала́. Я её ка́ждую ночь поднима́ла. Е́сли то́лько я её не подниму́, она́ оппи́сается. И вот када́ Кашпиро́вский-то на́чал выступа́ть по телеви́зору, я с ней си́дела. И вот я до сих пор не могу́... Гла́вное, я посиде́ла, и она́, вот как отруби́ло бу́дто. То ли так, то ли Кашпиро́вский помо́г, я вот ника́к сама́ да́же не пойму́ вообще́. Но она́ переста́ла пи́сать. И ўон что: вот буди́льник зазвени́т, и ина́ вста́нет. И всё, и ина́ не ста́ла пи́сать. Ну, а есть бабки, они́ чита́ют то́же моли́тву каку́ю-то. Вот у нас э́то, внучо́к был. Он то́же пи́сался. И вот чита́ли. Мы води́ли, ему́ чита́ли. Ўот. [Помогло?] Помогло́, да. Он пото́м переста́л. Ўот. Вся́кое, я… Иногда́ ты ве́ришь, а иногда́ и сиди́шь и ду́маешь: «Пра́вда э́то и́ли непра́вда?» Вот я да́же вот про свою́ ду́маю: «То ли она́ сама́ переста́ла, то ли пра́вда Кашпиро́вский помо́г?». Ка́к-то вот интере́сно же вот. Так что… Вот и… Мно́го. Ле́чат от всего́, да.