[Не говорили, что есть какая-то трава, после которой человек будет понимать язык животных и птиц?] Не зна́ю э́то я. [Усмехается.] Да я го́[во]рю ж, оди́н… оди́н, говори́т, понима́л всё чи́сто, всё, говори́ть. Яка́я тр… здесь, говори́т, трава́... И во, говори́ть, и гово́рит сама́ сабе́: «Я от того́. Я от того́. Я от того́, того́». И ён всё… да, пяту́х бу́деть кукаре́кать, всё, говори́ть, ён всё знал. А тады́, говори́ть, ишёл… ишёл, говори́ть… То́ка не на́до говори́ть и не на́до не смея́ться, ничёго, идти́ и всё, и ён шёл, и всё вре́мя так ходи́л, ничё. А тады́ шёл, а трава́ э́та… говори́ть: «А я, - говори́ть, - я, - говори́ть, - от э́тыя… от скулы́». А друга́я: «А я, - говори́ть, - от килы́». Да, и ён засмея́лся и всё. И всё и переста́л ничего́ не знать. [Усмехается.] [Это когда рассказывали?] Э́то рассказывали так. [Усмехается.] «Я, - говори́т, - от килы́». – «А я, - говори́т, - от скулы́». [Что такое кила и скула?] Кила́... не зна́ить. [Усмехается.] Ну, скула́ - э́то ж во… э́тый… быва́еть на э́тый… коли́, во, наско́чить пры́щичек на то [?], твёрдый [? – 00:41:47,059] стано́вится, вот. Ну, тады гово́рять э́то. [Так они все знали и не должны были говорить про это?] Яму́ нельзя́ бы́ло смея́ться. [После чего ему нельзя было смеяться?] Потому́ что ён усё знал. [Соб.: Т.е. с ним все говорили, он все понимал…] Да, да. [Соб.: Если он засмеется, он перестанет понимать, его дар пропадет.] Да, яго́ дар всё пропаде́ть. Вот. А на́до бы́ло не смея́ться. [Усмехается.]