[Не говорят, что от Пасхи до Вознесения Иисус Христос по земле ходит и можно его даже увидеть?] Вот э́то я не зна́ю. Я ду́маю, что… Ну, а как же поётся тогда́: «Да́же а́нгелы не… чины́ а́нгельские не сме́ют на Него́ взира́ти»? Челове́ка не да… челове́ку не дано́ Бо́га ви́дети. Да́же а́нгельские чины́ не мо́гут на Него́ взира́ти. Э́то уже́, извини́те, ерунда́ са́мая настоя́щая. Ви́дели его́ тогда́, когда́ Он ходи́л по земле́, когда́ Он на кресту́ висе́л, а уже́ пото́м, извини́те, всё. Вот Он когда́ придёт ещё — второ́е прише́ствие бу́дет — ну, мо́жет и дано́ бу́дет кому́-то уви́деть Его́. [А как мы узнаем, что второе пришествие?] Ну всё, бу́дет коне́ц све́та, всё. Э́то уже́ начнётся… как я вон чита́ла, что «если вас… моли́те Бо́га, что́бы э́то не́ было но́чью». Потому́ что э́то мо́жет случи́ться но́чью. [А чем плохо, что ночью?] А то, что лю́ди спят. Е́сли э́то бу́дет днём, допу́стим, то… но и то предупрежда́ет: «Е́сли вы бу́дете в лесу́ или в огоро́де, домо́й не сме́йте бежа́ть ни за чем. Вот где вас заста́ло, там вы и моли́тесь Бо́гу. Не.. не… не на́до никуда́ бечь и никого́ спаса́ть, ничего́. То́лько моли́ться Бо́гу». Вот так напи́сано. [А ночью если спящим застанет?] Ну так а что ты, что? Ку… куда́ ты спя́щий? Ну ты спишь, и что? Тут же бу́дет всё горе́ть. Ты при… вы прики́ньте, что вот э́то вот газ. Тут же всё бу́дет, вот, как и в то вре́мя, э́то ж… Вот смерч когда́ идёт, всё кру́шится, а э́то будет ещё ху́же. Поме́ркнут звёзды, померк… Не бу́дет ничего́. Те́мень, и вот э́то всё бу́дет… что тут начнётся. [А молящиеся могут спастись?] Ве́рующие лю́ди, кото́рые уве́ровали и кото́рые, э́то са́мое… Они́ как… Поэ́тому и есть вот… и́збранных Он заберёт к себе́ на небеса́. Так же, как и сейча́с — рай же существу́ет. Есть преиспо́дняяя, и есть рай. Вот арха́нгел Михаи́л, он два́жды в год отту́да мо́жет спасти́ люде́й, е́сли мы мо́лимся с… э́тим… что лю́ди ухо́дят же негото́вые, пра́вильно? [Соб.: ну да.] Вот. И неве́рующие, и ве́рующие. Ну, как… всё равно́ в душе́ кто́-то, мо́жет, и ве́рит, понима́ете? Но в храм ре́дко мо́жет ходи́ть, и быва́ет, что вот катастро́фа или что-то ещё, быва́ет же тако́е. [Соб.: ну да.] Е́сли мо́лятся за него́, то, говори́т, он два́жды в год — э́то вот на свой э́тот праздник, и ещё в сентябре́ у него́ быва́ет тако́е, что он мо́жет… арха́нгел Михаи́л спуска́ется, э́то… с небе́с в о́гненно ез… е́зеро э́то и свои́м вот бе́лым крыло́м… опуска́ет туда́ крыло́. А там, говори́т, тако́е тв… там стогн идёт, там, говори́т, таки́е по́лзают червяки́ по э́тим лю́дям… Вот напи́сано, на́до поиска́ть, я не зна́ю, есть там… Я раздава́ла тогда́ лю́дям это… Что он… вообще́ всем де́монским си́лам… мо́лятся архистрати́гу Михаи́лу, он спосо́бен вот э́то вот… И вот он… э́тих ско́лько уце́пится вот люде́й, сто́лько он и выта́скивает. И тут уже́ а́нгелы стоя́т,\ и всех их уже́ тогда про́сят, что́бы… мо́лятся за них и на небеса́ их поднима́ют. Вот так что… преиспо́дняя есть, э́то то́чно есть, вот. И рай есть. Кто ч… кто мо́лится… есть лю́ди, кото́рые действи́тельно, е́сли ро́дственники мо́лятся и́скренне за них, то они́ попада́ют туда, вот\. На́до ве́рить про́сто, вот. На́до ве́рить. И ещё [Собирателям.]: вот у неё кре́стик есть — она́ молоде́ц. У вас не́ту кре́стика, вам обяза́тельно на́до… Э́то на́ша защи́та. Я без креста́... да́же в ба́не не снима́ю. Я не могу́. Я чу́встую себя́ вот обнажённой тогда́. Вот э́то на́ша защи́та, так же как свята́я води́чка креще́нская. Натоща́к… просыпа́етесь, е́сли вы зна́ете «О́тче наш» — почита́ете, е́сли хоть коро́тенько что-то про Богоро́дицу… натоща́к вы́пили води́чки, е́сли вы хо́дите в храм, вот есть э́та просфо́рочка у вас, де́лится она́ там на кусо́чки, высу́шивается, то́же принима́ется с води́чкой. Вот э́то то́же на́ша защи́та, мы должны́... Хотя́ я вот вам говорю́, а иногда́ вот у меня́ есть, а сама́ иногда́\... ча́сто э́то... про́сто машина́льно… Закру́тишься, а тогда́ уже́ вспо́мнишь, когда́... «А, я уже́ вон воды́ нахлеба́лася с ведра́, с э́той… так что уже́ тепе́рь». Понима́ете? Но вот э́то на́ша защи́та. Крест э́то… вот ско́лько уже́ люде́й, вот я слы́шала э́то… Го́споди, не тут, коне́чно, не за столо́м… Вот э́ти уда́вленники, кото́рые… самоуби́йцы, кото́рые иду́т созна́тельно на э́ту са́мую… Е́сли у них креста́ не́ту, они́ э́то сде́лают, но е́сли у них есть крест, они́ никогда́ не сде́лают э́то. Госпо́дь Бог не допу… [Отведёт?] Отведёт, он не допу́стит э́того. Бы́ли слу́чаи у нас вот… вот уда́вленники тут, и э́то… говоря́т: «А почему́ вот он э́то… он же вро́де бы… крест у него́... он же носи́л крест на… на э́то?» Она́ говори́т: «А он у него́ был сло́ман». Понима́ете? То есть у него́ он вот сло… сло́ман был, то ли когда́ он э́то де́лал, или когда́ он э́то… он у него́ был сло́ман. Пото́м у нас оди́н мальчи́шка, так сказа́ть… ну, он не мальчи́шка — ну, два́дцать с чем-то годо́ў ему́ бы́ло — по ду́рости по свое́й… Носи́л кре́стик всё, пото́м реши́л э́тот кре́стик снять, и мать тогда́ уже́ уви́дела, что он виси́т у неё на гво́здике там в до́ме. И пошёл… там что́-то получи́лося… Они́ жи́ли так гражда́нским бра́ком, не распи́саны бы́ли, но ребёнок был у них о́бщий. Она́ там друго́го встре́тила, он реши́л её ти́па попуга́ть, ого́нь рас… распали́л, взял бензи́н, и ти́па того́, что она́ его́ там… сми́луется над ним, что вот он э́то… Понима́ете? И он плесну́л это, понима… а она́ вы́шла, и он… вот как так получи́лось, что он хоте́л то́лько попуга́ть, а получи́лось так, что он загоре́лся, вот, и обгоре́л насто́лько, что в реанима́ции там и он у́мер, он не смог… Вот роди́тели пое́хали, он говори́т… ну он же сказа́л, что «я, — говори́т, — то́лько хоте́л попуга́ть, я не хоте́л э́того». Я когда́ спроси́ла, я говорю́, у ма́тери, говорю́: «Ну он же носи́л кре́стик?» Она́ говори́т: «Не́ту, не́ было у него́ креста́». [В тот момент-то не было?] «Не́ было креста́, — говори́т, — он у него́, — говори́т, — висе́л на э́том…». Вот. И ско́лько таки́х слу́чаев, что и́менно лю́ди де́лают… Пото́м ещё слу́чай у нас был тако́й. В Ми́нске — они́ на́ши, ме́стные… это… а в Че́рикове у неё да́же свой филиа́л како́й-то там… по маши́нам… [… —Угощает собирателей и говорит про еду.] Так вот. Она́ прихо́дит, мать его́, и говори́т, говори́т: «Ты зна́ешь, сказа́ли, что он, коро́че, пове́сился. Но, — говори́т, — я вот зна́ю то́лько, что э́того не могло́ быть, потому́ что он был ве́рующий челове́к, он всегда́ э́то осужда́л, и вот он носи́л крест, и у него́ коль\цо бы́ло “Спаси́ и сохрани́”». Вот. Ну, сказа́ли — так сказа́ли. Жена́ я́кобы подтверди́ла, что я там спала́, ничего́ не ви́дела, когда́ просну́лася, он уже ў петле́ виси́т. Вот. Хорони́ть его́, привезли́ сюда́ хорони́ть. Ну, е́сли б я поговори́ла сра́зу с ма́терью, а то ро́дственники пршли́: «Что на́до?» Я говорю́: «Ничего́ вам не поло́жено». «Даже све́чи не поло́жены?» Ну, я говорю́, поско́льку для утеше́ния, я уже́ све́чи им продала́. [А они хотели отпеть его?] Ну, не поло́жено отпева́ть. Как? Самоуби́йцу ж не отпева́ется. Всё. Там кра́тенькая моли́тва, то́лько ро́дственники име́ют пра́во моли́ться и всё… за него́. До́ма чита́ть э́ту моли́тву. Вот. Ну и что? Пото́м прошло́ де́вять дней уже́, вот. Как-то я пошла́... да, по́сле девяти́ дней пошла́ туда́ наве́рх в магази́н, и э́та Зи́на ко мне подхо́дит, говори́т: «Гео́ргиевна, вы зна́ете, — говори́т, — тепе́рь то́чно уже́ я зна́ю, что он не самоуби́йца, — говори́т, — приезжа́ли э́ти, когда́ де́лали эксперти́зу, с него́, говори́т, сня́ли крест с ше́и и, — говори́т, — сня́ли кольцо́». А говоря́т же так, что сам он… раз крест… зна́чит э́то уже́ уби́ли его́ и подве́сили. Выхо́дит, что так, вот потому́ что сам он… э́то уже́ вся… це́рковь зна́ет исключи́тельно, вот. Я говорю́: «Зи́ночка, — я говорю́, — я всё поняла́, — я говорю́, — я сейча́с позвоню́ в храм… и что его́ ну́жно преда́ть земле́, хоть уже́ зао́чно тепе́рь, но на́до сде́лать э́то. — Я говорю́, — как раз вот у вас с… ско́ро и со́рок дней там бу́дет, и э́то, — я говорю́, — сейча́с бу́ду звони́ть в храм». Позвони́ла в храм, ста́ла говори́ть, вот что так и так, что он… А они спра́шивают, сра́зу спра́шивают: «Крест на ше́е был?» Я говорю́: «Когда́ привезли́ его́ хорони́ть, на ше́е у него́ креста́ не́ было, но, — говорю́, — вот мать сказа́ла, что экспе́рты отда́ли ей, когда́ труп э́тот сня́ли, они́ де́лали там… ну, от чего́... вскры́тие. Ма́тери верну́ли». Говоря́т: «Всё, бо́льше не объясня́й. Пусть приезжа́ет». А так получи́лося, что я ду́мала, вот через три дня со́рок дней, а у неё оказа́лося ещё че́рез вон… чуть ли не де́сять дней. Она́ повезла́ э́ту земе́льку, всё, они ей сде́лали, как за де́вять дней, а пото́м ещё она́ съе́здила, и уже́ и со́рок дней она́ сде́лала. И она́ уже́ так благодари́ла, что… говори́т: «Уж тепе́рь я споко́йна, что он как поло́жено захоро́нен. Не как самоуби́йца, а как вот э́тот». Так что це́ркви да́же и объясня́ть не на́до. Е́сли на ше́е крест, никогда́ челове́к ру́ку на себя́ не поло́жит. [Так это его, значит, кто-то?] Да. Бы́ло так: ему́ угрожа́ли уже́, а жену́ про́сто запуга́ли, что́б она́ молча́ла, сказа́ла вот то́-то, то́-то, то́-то. И всё. И вот так получи́лося. Так что крест — э́то на́ша защи́та. На́до носи́ть в любо́е вре́мя. Кре́стик пове́сили, пусть он просто́й, пусть он сере́бряный, но он до́лжен быть на ше́е. [А вот можно крестами меняться?] Нет. Ну, заче́м он, чужо́й крест? [Соб.: иногда «будем как братья!» — и поменялись крестами. Так в сказках бывает.] Не, не. Не на́до э́того де́лать. Осо́бенно на́до цени́ть тот кре́стик, кото́рый при креще́нии… бере́чь. Ну, ра́ньше просты́е бы́ли кресты́, коне́чно, мы не зна́ем, а, мо́жет, их и… где яны́ и с чего́. Ну, е́сли вы уже́ купи́ли себе́ кре́стик, е́сли вы но… э́то ваш крест. Почему́ вот нахо́дят кресты́... вот у нас же́нщина нашла́ крест. Вот. И принесла́ крест э́тот, а он золото́й, э́тот крест. [Нательный крестик?] Нате́льный кре́стик, золото́й, и распя́тие, пра́вда, с серебра́ сде́лано. Вот он… зо́лото тут и э́то… Краси́вый о́чень кре́стик тако́й. Она́ говори́т: «Ну, я… я не могу́, — говори́т, — э́то са́мое». Она́ да́же не зна́ла, что он из зо́лота. Говори́т: «Оль, — говори́т, — я не могу́, у меня́ не лежи́т душа́, — говори́т, — вот нашла́, а куда́ и чего́?» Я говорю́: «Ну ты принеси́ в храм, я, — говорю́, — отда́м ба́тюшке, тогда́ скажу́, что вот… «Я, — говори́т, у неё... — не смогу́». Я говорю́: «Ну и принеси́ в храм». Ну, я не зна́ю, уже́ ба́тюшке передала́, я говорю́: «Ба́тюшка, вот так и так, же́нщина нашла́ крест, но я, — говорю́, — ви́жу, что он… э́та рабо́та… как… не э́та… ювели́рная, но она́ сде́лана ти́па на дому́ или как. Вот как… как э́ти… [Соб.: ну как ювелиры такие…] Ювели́ры. Есть и́менно вот, кото́рые не на фа́бриках э́то изготовля́ют… [Соб.: ручная работа.] А ручна́я рабо́та, да. Ручно́й рабо́ты. Ну, я не зна́ю, уже он взял, а что уже́ там, я… я не спра́шивала да́льше. А мне подари́ли крест… вот э́то… за второ́го му́жа когда́ я вы́шла, у него́ жена́ умерла́, и то́же они́ де́лали на зака́з вот э́тот сере́бряный кре́стик с распя́тием. А я свой утеря́ла. Ну, и я взяла́ и э́то… ду́маю — ну, я ж не зна́ла тогда́ мно́гого чего́ — ду́маю: «Ну, лежи́т он и лежи́т». Я взяла́ и оде́ла э́тот кре́стик. «Но, — я говорю́, — сла́ва тебе́, Го́споди, что я его́ тут же утеря́ла». Вот. [Почему?] Ну вот так вот получи́лося, что я его́ утеря́ла. И… и э́то пото́м я узна́ла то́лько, что и не на́до мне бы́ло его́ и наце́пливать. Она своё несёт, понима́ешь, свой крест… [А это её был?] Да. Она́ свой крест несёт — я свой крест несу́, поэ́тому никаки́х э́тих са́мых. Купи́ла ты, ба́тюшка… освящённый он — вот и неси́ его́. Не на́до никаки́х э́тих… [Соб.: может, поэтому он у вас и исчез, что…] Вот. Госпо́дь Бог есть. Он и сде́лал э́то. [Соб.: говорят, что, когда идёшь по дороге и видишь какую-то вещь, лучше её не поднимать.] Коне́чно. Ну, не про́сто… да. Ну, могли́ и потеря́ть, я понима́ю, что может тако́е, что и потеря́ют. Ну, обы́чно вот часы́, вот кото́рые с брасле́тами — э́то поня́тно, что челове́к шёл там и с… соскользну́ло. Я сама вон в лесу́ потеря́ла часы́ таки́е. Во. Но, е́сли вы уже́ ви́дите, осо́бенно е́сли бли́зко перекрёстная доро́га… Друго́й раз валя́ются де́ньги на… на э́том. Вот. Коне́чно, лу́чше не брать э́то, потому́ что э́то уже́ я́вно, что кто́-то чего́-то уже́ не пожале́л, и челове́ку жела́ет то́лько плохо́го. И не на́до э́то брать. Я иногда́ находи́ла де́ньги. Там да́же вот когда́ в Лю́берцах я жила́, идёшь на рабо́ту, ага́, там пятёрка э́та лежи́т и́ли что. Но говоря́т так: «Нашла́ э́ти де́ньги, идёшь в храм — занеси́ в храм их. Вот и всё. Нашёл и отда́й их, и всё, что́бы они́ у тебя́ и не́ были. Э́то… не наживёшься э́тим. Ну, а е́сли уже́ нахо́дют… коне́чно, лю́ди ж теря́ли и больши́е су́ммы, и нахо́дят лю́ди. Ну, сча́стья, я то́же так ду́маю, что оно́ уже́ не принесёт. Уже́ лу́чше и́ли иска́ть, хто э́то сде́лал, хто потеря́л, и́ли действи́тельно отда́ть вон на поже́ртвование. Вот и всё. Моё тако́е мне́ние, что э́то сча́стья уже́ не бу́дет всё равно́. На чужо́м го́ре ты н… сча́стье своё не постро́ишь, что б ты там ни нашёл. [А могут что-то на крестик наговорить и бросить, если кто-то зла желает, или это совсем страшный грех?] Ну, я ду́маю, что э́то… [Соб.: всё-таки святая вещь такая.] Да. Нет, про́сто лю́ди скоре́е всего́ что теря́ют. Но де́ло ў в том, что е́сли кре́стик ты ви́дишь, что он э́то… ну, я не зна́ю, стои́т его́ поднима́ть — не сто́ит, и́ли, мо́жет, сто́ит его́ подня́ть и отнести́ его́ в тот же храм и отда́ть. И́ли там, мо́жет, на кла́дбище, мо́жет, его́ на моги́лку куда́-нибудь положи́ть кому́ там — я не зна́ю, но де́ло ў том, что чужо́й крест не на́до носи́ть. Так же, как говоря́т, что с у́мершего, е́сли челове́к вот у́мер, и вот… драгоце́нности, зо́лото с камня́ми, что, говоря́т, вот э́ти ка́мни, всё, они́, говоря́т, о́чень впи́тывают в себя́ вот э́ту эне́ргию, кото́рая у э́того челове́ка была́, и то́же не рекоменду́ют пото́м носи́ть. Есть, коне́чно, как сказа́ть… родовы́е вот э́ти вот, кото́рые из ро́да в род передаю́тся, стари́нные ве́щи. Ну, там уже́ совсе́м друго́е де́ло. Там уже́, мо́жет, и не с мёртвого, мо́жет, они́, зна́ете, как вот челове́к, ну… Лежи́т оно́... Они́ осо́бо тако́е и носи́ть-то не бу́дут. [Соб.: ну не с трупа в общем.] Да, не с тру́па, а вот когда́ уже с тру́па, вот тут говоря́т, что ни в ко́ем слу́чае не на́до вот э́то вот. [… – Собиратели задают другой вопрос, а затем возвращаются к прежней теме.] [А можно носить только кольцо, без крестика?] «Спаси́ и сохрани́» кольцо́? [Соб.: да.] Ну, почему́... Дак мо́жно. Но крест — э́то крест, кольцо́ — э́то кольцо́. Кольцо́, оно́ то́же, я так понима́ю, что даёт како́е-то… У меня вон оно́ про́сто и тут «Спаси́ и сохрани́» бы́ло, оно́ уже́ стёрлось, потому́ что я ж их не снима́ю. Оно́ про́сто стёрлось уже́. Но оно́ бы́ло и то, и то у меня́ э́то, вот. Но крест — э́то совсе́м друго́е. Крест — э́то действи́тельно крест, тут распя́тие, ты целу́ешь э́тот крест. Так да́же поло́жено: ложи́тся — поцелова́л крест, встал — поцелова́л крест, кото́рый у тебя́ вот… Вот хоть перекрести́сь: «Го́споди, спаси́ и сохрани́». И ты… вот… вот ты… во уже́ ты… твоя́ защи́та бу́дет.