[Есть хозяин или хозяйка в лесу?] А вот в лес… у лясу́ я вам расскажу́. Коли́ я прие́хала с Герма́нии [в войну БЕС была в трудовом лагере в Германии], завербова́лися мы ў Могилёў. Ис сястро́ю с двою́родною. Ну, и гро́шей ж не было́ у нас, ну, отрабо́таем, а тады́ на выходны́е дни за́йцами е́дем на э́тым на по́езде, прице́пимся де и е́дем. Ну и дое́хали до Осовца́, на Осовцы́ зло́зим, а тады́ ужо́, там бы́ла Ва́ноўка, Холо́блин, По́ля. И ту́та во недалёко за на́шим э́тым лу́гом… посёлок таки́й стоя́ў, ту́та то́же лю́ди жили́, а тады́ лясо́к таки́й быў. И вот я у Холо́блин ходи́ла у шко́лу у пя́тый, у шасты́й класс. И вот – часо́ў же тады́ у нас не было́, а… коли́ ма́ма ўста́неть, за́ўтрик коли́ сгото́вить, ти там ешшэ́ что́-нибудь. Дак не зна́ли, коли́ мы у шко́лу выходи́ли. То ли мы у чаты́рэ часы́, то ли мы у пять часо́ў выходи́ли. [Утра?] Утра́. Хто ее́ зна́еть. Ста́неть ужо́ сяре́ть… на э́тым, на дворе́, ну и собира́емся, э́то шесть кило́метроў же идти́ть у шко́лу, у Холо́блин у э́тый. Ну и вот нам, сдава́лися, говори́ли, что там живу́ть руса́лки, у е́тым ляску́. Дак яны́ други́й раз и пе́ли. Мы при́дем и ста́нем, слу́хаем. И пе́ли э́тыя руса́лки. И пла́кали. [Рано утром?] Да, у́тром ра́но. Ну вот по́сле бе́да мы… ужо́ часы́ в два ж нас, наве́рно, выпуска́ли из… со шко́лы, конча́ли мы шко́лу. Так идём, ну, по́сле обе́да нам ничо́го не здава́лося. А вот як у́тром мы ходи́ли, дак нам е́то всё здава́лося. И плач, и пе́сни – е́то всё здава́лося нам, ну. [Это утром, когда еще не видно или уже видно?] Ну ужо́ ста́неть во сяре́ть, мы выходи́ли с ха́ты. Хто е зна́еть, ско́лько вре́мя бы́ло. [Но еще не совсем все видно?] Ни, ищё не, се́ро так. Прихо́дим мы у е́тый лясо́к, идём черэ́з яго́, и во до полови́ны ляска́ э́того да́йдем, и нам е́то здава́лось. И плач, и пе́сни – ўсё э́то сдава́лося нам. Мы послу́хаем, послу́хаем, при́дем, ста́нем расска́зывать – нам нихто́ ня ве́рить. [Но вам говорили, что в этом лесу есть русалки?] Ну, говори́ли, что и таки́е руса́лки сидя́ть, гово́рить, у е́том ляску́. [Может, говорили, что они на ветках качаются?] Е́того не говори́л нам нихто́, не зна́ю. Ну… Е́того нам нихто́ не говори́ў, а вот е́то я свои́ми вуша́ми чу́ла, як и пе́ли, и пла́кали. Ну, пе́ли ду́же краси́во. [Красиво пели?] Ду́же краси́во пе́ли. А хто там пеў, хто ё зна́еть. Ну и вот да́льше. Завербова́лись мы ў Могилёў, и пое́хали з е́тою сястро́ю. Пор… побыли́ там, побыли́. А хле́бны ка́рточки, гро́шей соўсе́м ма́ло да́ють. Жить не́ ш чэм. У дворе́ нема́ ничёго с собо́ю ўзять. Ну мя няде́лю побу́дем та́ма, а тады́ приче́пимся ужо́ на е́тый по́езд, ну е́дем. Прие́дем, на Осоўцы́ зле́зем, а тады́ идём пяшко́м. Ну и вот мы иш… оди́н раз ишли́-ишли́ из ёю. Перяшли́ э́тый лясо́к, ничёго не ошчути́ли: нам нихто́ не пеў, не пла́каў, нихто́. Выхо́дим з е́того ляска́, а… З е́того леска́ тады́ у нас луг, сеноко́сный там, за э́тым ляско́м. Выхожу́ я, иду́-иду́, моўчу. Гляжу́: стои́ть два чэлове́ки. Бе́ленькых, бе́ленькых. Во всём у бе́лом. И во так во стоя́ть, во так стоя́ть, высо́кия таки́е. Ша́пки таки́е, во, як ра́ньше у е́тых были́... и пу́псик, ту́та вое́нных, до войны́ як были́ [имеется в виду буденновка]. И во так во стоя́ть, и ша́пки э́ты н… на йих наде́ты. Я тады́ говорю́: «Ли́да!» Ина́: «Что?» Я говорю́: «Ти ба́чишь ты что?» А ина́ тады́ говори́ть: «Я ба́чу даўно́, да табе́ не говорю́». Я говорю́: «Два чэлове́ки». Мы не спужа́лися, ничёго, ста́ли и стои́м. Яны́ стоя́ть, и мы стои́м. Тады́ перяйшли́ э́ту кана́ву, опя́ть ста́ли к... ля кана́ву. А яны́ недви́жимо стоя́ть, э́тыя чэлове́ки. Ну, пройшли́ мы шшо́ тро́ху яшше́, ста́ли. Не боя́лися ничто́ ничо́генечко, что… что нас яны́ при́дуть, ти дого́нють, ти что. Стоя́ли. Постоя́ли, а тады́ луг е́тый перяйшли́, вы́шли ужо́ на по́ля. Высо́кая так гора́. Ну, ўзабра́лись на э́ту гору́. Ста́ли, яшшо́ постоя́ли. Яны́ ўсё равно́ стоя́ли, и оста́лися. Мы ужо́ и скры́лися, сюды́, к Рэ́чицам, подходи́ли, по по́лю э́то во, там, отту́ля. И, е́тый са́мый, перяйшли́ по́ле э́то, и нас нихто́ не догна́ў. Ну, я пришла́ домо́й, гърю: «Ма́ма, что мы ся́нни из Ли́дою ба́чили». А ина́ гъри́ть: «А что вы ба́чили?» Я грю: «То́лько вы́шли мы из ляска́ з е́того, и, – говорю́, – стоя́ли два чэлове́ки, у во всём у бе́лом: и ша́пки, и штаны́, и таки́я подперя́занныя рямнём таки́я. Яны́ всё, – говорю́, – стоя́ли. Мы про́йдем тро́ху, ста́нем постои́м, погляди́м на йих, а яны́ всё равно́ стоя́ть, – говорю́. Ну так мы и пошли́, скры́лися, – говорю́, – а яны́ оста́лися стоя́ть». А ина́ гово́рить: «Э́то полявы́я сторожи́». [Полевые сторожи?] Полявы́я сторожи́, гово́рить, э́то таки́е ёсть. Я тады́, ну, на э́том, на рабо́те ста́ла расска́зывать. Оди́н раз в больни́це лежа́ла, говорю́: «Что я молода́я шче́, – говорю́. – Завербова́лись у Могилёў, – говорю́, – отту́ль ишли́ пяшко́м. Ну э́то там ужо́ было́, – говорю́, – часы́ два, мо́жэ, час, мо́жэ, и три. Хто их зна́еть, ско́лько вре́мя было́, як мы вы́йшли из е́того ляска́». Дак у э́то… у больни́це як лежа́ла, дак ина́: «А моя́ ты ба́бочка, а ты ж, – гово́рить, – уго́дна Бо́гу, пое́тому е́то ж не ка́ждый мо́жеть уви́деть, – гово́рить, – а е́то, – гово́рить, – э́то то́лько табе́ должно́ было́ показа́ться, – гово́рить, – е́тым сторожа́м. Э́то, – гово́рить, – полявы́е сторожи́. Не ка́ждый же е́того уви́деть». Во тако́е со мно́ю было́. [Что делали эти полевые сторожи?] Стоя́ли. Про́сто стоя́ли. [Стояли не на поле, а в леску?] Нет, не у ляску́, яны́ вы́шли из леска́, и у нас там така́я глыбо́кая кана́ва. От леска́ прокопа́ли глыбо́кую таку́ю кана́ву, каб не зата́пливало э́ту… сеноко́с, луги́ э́тыя на́ши. [Так они на лугу стояли?] Дак до лу́га шшо́... ла́днога так кана́ва. Ну, тут бли́же к ляску́ э́та кана́ва стоя́ла, ну, просто́рно, ви́дно было́ хорошо́, что два чэлове́ки э́тых стоя́ть. [Их видел еще кто-нибудь?] Ну мы то́лько у двю́х. Мы ишли́ у двю́х, и у двю́х то́лько ви́дели, бо́льше нихто́. [Больше никто так не рассказывал?] Ну шше́ одна́ ба́ба расска́зывала, гово́рить: «Я то́же ра… пошла́ ў лес. Пошла́, – говори́ть, – и шшиплю́ э́тыя… оре́хи. Вдруг, – говори́ть, – чу́ю, хто́-то шамо́четь. Я, – говори́ть, – прогляну́ла так тады́, – говори́ть, забы́ла во, ина́... ну, на якого́ поду́мала, тады́ ина́ гри́ть: – “Та и вы сюды́ у оре́хи… в оре́хи пришли́?” А йде́ де́ўся, – гъть, – як раста́яў». То́лько спроси́ла: «Та и вы сюды́ у оре́хи пришли́?» И, гри́ть, не ста́ло. Бо́льше яго́ не ба́чила, гово́рить. [Они не оставляют какие-то следы?] Ну мы ж к следа́м не подходи́ли, не зна́ю, ну… [Были слухи, что есть лесной хозяин?] Ну, ра́ньше говори́ли, таки́е были́. [Хозяева леса?] Да, хозя́ева ле́са. [Это женщины или мужчины?] Мушши́ны были́, не... баб не было́. Два мужики́ наде́ты, у штаны́ бе́ленечкия, и е́тыя… гимнастёрки бе́лыя, чо́рный ряме́нь, и ша́пка така́я во, с пу́псиком, як во… ну, ра́ньше шше́ были́ э́тыя, вое́нные надева́ли [имеется в виду буденновка]. Во таки́е ша́пки были́ на йих наде́ты. [Это были люди?] Э́то бы́ли лю́ди. [Полевые сторожи?] Полявы́е сторожи́. [Их может увидеть только праведный человек?] Ну… я тады́, як у больни́це лежа́ла, расска́зывала, дак ба́ба та́я говори́: «Яны́ ж не ка́ждому даю́тся, ты Бо́гу уго́дна. А моя́ ж ты, ба́бочка, ты Бо́гу уго́дна, пое́тому табе́ да́лося яго́... йих уви́деть». [Т.е. полевые сторожи от Бога?] Да. [Это духи или люди?] Что за лю́ди? [Выглядят как люди?] Як лю́ди, обыкнове́нно вот так, ру́ки, мы ж ба́чым, недалёко ж так от йих. Ну, як, наприме́р, до саше́я [шоссе], во так во было́. Расстоя́ние тако́е, ну. Дак мы йих е́то ба́чили, во э́то со мно́ю было́, вот. Дак во як прие́дуть вну́ки: «Ба́ба, расскажи́ про бе́лых люде́й». [Белых людей?] Да. «Расскажи́ про бе́лых люде́й». Я говорю́: «Я ужо́ вам ско́лько расска́зывала». – «Ну ешше́ расскажи́. Ну ешше́ расскажи́». [Не слышали слово «доброхожие»?] Не́-а, тако́го не чу́ла. [Или не слышали про невидимых богатырей?] Не, тако́го не чу́ла. [Кем-то пугали в детстве, чтобы не ходили в поле?] Не зна́ю, я ниче́м, я одно́й мили́цией пуга́ла свои́х дяте́й. «Не ба́луйтесь, а то позвоню́ в мили́цию, и вас забяру́ть». Дак яны́ боя́лись, а так ничэ́м не боя́лись. Ничэ́м не пужа́ла. [А вас кем-то пугали? Вам же говорили про русалок в лесу – или вас не пугали, а просто говорили про них?] Да. Ну, говори́ли, что ёсть. А хто их зна́еть, руса́лки э́то пе́ли, ти… ти шчэ́ хто. Хто их зна́еть. [Не бегал кто-нибудь посмотреть на них, кто поет?] Ну, як е́тый са́мый, други́й хло́пец, сме́лый таки́й побяжи́ть, яны́ да́льше ста́нуть пла́кать, то петь. [Не показывались?] Не пока́зывались. Ну, як вот други́й раз и видне́е идём, ужо́ видне́еть тро́ху на э́тым, на дворе́, п… пяю́ть. Други́й на… нахва́тится хло́пец: «Ой, побягу́, погляжу́». Побяжи́ть, а ина́ да́льше отляти́ть, там, ти… отхо́дить, кто е зна́еть. Не пока́зывалися яны́, не ба́чыў нихто́. [Как их представляли – как красивых девушек или как старых женщин?] Не зна́ю. Так ничы́м не представля́лись. И нихто́ ничо́го про йих не говори́ў. Ти яны́ молоды́е были́, ти ста́рые – хто их зна́еть. Ну, е́тые ж во, там жа на посёлку… Посёлок же, наэ́рно, мо́жа, дворо́ў два́дцать было́, у ле́се у е́том жили́. Ну мы други́й раз ста́нем спра́шивать: «Мы ка́ждый день чу́ем э́то, – говори́ть яны́. – Нам ужо́, – говори́ть, – э́то у привы́чку всё. Мы не хо́дим и не шука́ем. И хто там пяе́ть, кто там пла́чэть». Во так ины́ говори́ли. [Какими словами они поют? Вы могли разобрать слова? Или это был просто голос?] Ну я не зна́ю, слоў, мы, мо́же, и разобра́ли, дак я уже́ забы́ла, ти разбира́ли мы сло́вы. Но го́лос о́чэнь краси́вый. Краси́во, да поголо́ски таки́я. Ду́же краси́во пе́ли. [Как плакали?] А пла́кали – ну, про́сто так, пла́чэть, як дитёнок. Ну. Пла́кали так. [Не было таких историй, что в лесу находили голого ребенка, его надо было прикрыть?] Тако́го, тако́го не зна́ю, не… не чу́ла, не было́. [Что это русалкин детенок?] Хто их зна́еть. Мо́же, и были́. [Не рассказывали такого?] [Отрицает.] [Может, кто-то видел лесного хозяина и про него рассказывал?] [Отрицает.] Во то́лько э́тых, лясны́х э́тых то́лько мы ба́чыли з ёю удвю́х, ис сястро́ю с двою́родною. [Полевых сторожей?] Ну дак я говорю́, э́то ўсё было́, наэ́рно, пока́зано к бяде́: у яе́ мужи́к помёр, тады́ сын помёр, и у мяне́ то́же. Пе́ршы оди́н сын помёр, тады́ други́й сын помёр. Дак во, говорю́, не на добро́ э́то ви́дели, не Бо́гу я уго́дна, а два сыны́ похорони́ла. [Это было сразу после того, как вы увидели?] Да, е́то было́ у со́рок шасты́м году́. Э́то было́... [У вас тогда еще сыновей не было?] Не было́ ешчо́. [Т.е. это было намного позже?] А тады́ ужо́... у пятьдеся́т… у пятьдеся́т… наве́рно, ти в шестьдеся́том ужо́ году́, ня по́мню, у яки́м, два́дцать два годы́. С а́рмии пришо́ў, сын мой, пое́хали два сыны́ мои́х на Минск, жили́ у Ми́нску, и разби́лися. Оди́н насме́рть, не насме́рть, а шше́ ме́сяц прогорева́ў у Могилёве. Недоезжа́я Могилёва, разби́лися. Е́тый, что за рулём быў, дак… е́тый жиў оста́ўся, а тэй, что ря́дом сяде́ў, тэй нас… поби́ло яго́ ўсяго́. Вот. А тады́ е́тый че́рез два́дцать годо́ў помёр, пятьдеся́т годо́ў помёр. А мне во на́до жить- горева́ть. [Не слышали историй, что водителю на дороге встречается старик или женщина и просит привезти им старую одежду?] Тако́го… [Не было тут такого?] Не́-а, тако́го не было́. [Что будут умирать молодые люди, а старые будут жить?] Тако́го не было́. Дак яно́ и пра́ўда во, умира́ють. Яно́ и пра́ўда. [Что делали, если в лесу заблудился?] Ну я не зна́ю, я ско́лько в лес ходи́ла, дак я… от саше́я [шоссе] далёко не отходи́ла, де маши́ны гуду́т, тады́ и… [С вами не было такого?] Тако́го не было́ со мной. [Может, говорили, что нужно делать, если заблудился? Может, переобуться?] Тако́го не бы́ло, не зна́ю. А гул… маши́н е́тых еду́ть, так тады́ ужо́ на маши́ны и выхо́дишь, як заблу́дисся, вот. [Надо читать какую-то молитву, когда в лес идешь? Может, от змеи?] Чэ… прочита́ешь «О́тчэ» да и по́йдешь. [«Отче»?] Ну. [Далее рассказывает про змей и Здвиги. – См. XXIIIa-9.]