[Были такие истории, что кто-то обмер, долго спал?] А во слу́хайте. Хо́чете ве́рьте, хо́чете не ве́рьте. Я расскажу́. Свою́ исто́рию. Лежа́ла в Сла́ўгороде в больни́це, ходи́ла тады́... ну, уже́... тако́е, ну, алле́р… ну, сло́во, медици́нское сло́во – дизенте́рия… бы́ло. У нас тут у Чэ́рикове не было́ больни́цы, нас отправля́ли в Сла́вгород усе́х. Ну, я ляжу́, ка́пельницы там де́лали, из на́шей дере́ўни же́ншына одна́ в моёй пала́те, як раз попа́лись, была́. Ну, мне поста́вили одну́ буты́лочку ка́пельницы, а у мяне́... не́жныя ве́ны, мне на́до чтоб ме́дленно ка́пало. Ну, она́ одна́ ка́пельница вы́капала, норма́льно. Другу́ю ина́ поста́вила, и, ви́дно, бы́стренько, и сама́ там одно́й кри́кнула: «Гляди́ у ўосьмо́й пала́те, а я побягу́ в магази́н сбе́гаю». Ну, ка́пельница э́та ка́пает, и мне пло́хо, пло́хо, пло́хо, я то́лько спра́вилась сказа́ть: «Ой, Ма́ня, мне пло́хо», той же́ншыне. И всё. Мене́ нема́. Ина́ сяди́ть гляди́ть, ничё не говорю́, не шэвелю́сь, не говорю́. А я ба́чу: над э́той же больни́цей вязу́ть мяне́... вязу́ть мяне́... така́я… маши́на, то́лько не як маши́на, но колёсья ёсть, и маши́на откры́тая вся, а то́лько вот колёсья… и тут як пости́л таки́й бе́лый, тут таки́е во… тро́шку вы́ше, и ўстла́та вся бе́лым. И я всё… вся у бе́лом. И вязу́т не то, что вот так воть и вот так, а вязу́ть винтообра́зно мяне́. И я ба́чу: я ляжу́ у э́той маши́не, и мяне́ над больни́цей винтообра́_зно, винтообра́_зно вязу́ть-вязу́ть, попада́ю у яки́й-то други́й мир. Све́тить… не так во, як… во тут… а всё тако́е… жёлтое, як… золото́е. Нико́го не ба́чу, нико́го, чтоб там… ти дома́, ти что э́то, ти… ничёго. А мир яки́й-то, не таки́й, не так све́тить, ўсё як у зо́_лоти, ўсё як у зо́лоти… Ляжу́, а ина́ вы́звала… тады́ ж врачэ́й, ба́чыть же, что я ж и не шэвалю́сь, и не говорю́, подойшла́: я не як я… ляжу́ и всё. Побыла́ в том ми́ре, постоя́_ла, так ду́маю: «Ой-ёй-ёй, дак а ку́дый-то я попа́ла? А что э́то тако́е всё золото́е?» Так во стою́, и так во… и всё… Просыпа́юсь. Тады́ гляжу́ - ина́ сяди́ть, я гъворю́: «Ма́ня, дак я де́й-то мы были́?» Ина́ як засмеётся: «А де́й-то мы были́? Ниде́ не были́, - гово́рит, - мы ж во ляжа́ли у пала́те и ляж\им». Я погляжу́, кажу́: «Дак я́к-то не были́? Дак у меня́ ужо́ да́йже, - говорю́, - посте́ль друга́я, а не та́я, что была». Ина́ гът: «Хм, ты зна́ешь что? Так… спасли́ врачы́, да сто́лько, - г\въри́т, - врачэ́й, что я не зна́ю, ти яны́ яшэ́ отку́ль вызыва́ли, ти у е́той больни́це сто́лько врачэ́й, что па́льца проткну́ть у пала́те не́йде было́, сто́лько врачэ́й, и тябе́ два часы́ спаса́ли». Я гъвърю́: «От чаго спаса́ли мене́?» - «Дак ты ж неяка́я была́, як мёртвая». Я гъвърю́: «Дак не зна́ю, куды́-то мяне́ дак вози́ли куды́-то». И расска́зываю ёй. Ина́ смее́тся: «Во вы́думшыца, ну на́до ж придума́ть, ты же як лежа́ла на крова́ти, так и ляжи́шь. Ну куды́ тебе́ хто вози́ў». [Как вы думаете, где вы были? В раю?] Я ду́маю… что я попа́ла в рай. Потому́ что там всё блесте́ло. Всё блесте́ло. [Но вы там никого не видели?] Никого́, никого́. [Не говорили ни с кем?] Ни с кем. Про́сто вот… всё у зо́лоте… [Вам там было хорошо?] Все сия́... всё сия́еть… я то́лько кох… «А де э́то я? А что?..» Так усё у зо́лоте. Пря́мо ду́маю: «Ой-ёй-ёй, у зо́лото…» [Говорили слово «обмирание»? Или как-то по-другому называли?] Клини́чэская сме́рть гово́рють, клини́чэская сме́рть. [Соб.: Это уже современное.] Ну… ну… ну и по́сле э́той сме́рти врачы́ должны́ помога́ть, а яны́ ничё... [Соб.: Раньше было так, что врачей не было рядом.] Ну, спа́_ли… и по де́вять дней спа́ли… девя́тый просыпа́лись, быва́ло, да́йже тут у нас… Ну, тут, я яко́й-то… на и́дом… ня и́менно на Ву́доге, а было́... И да́йже на Ву́доге, по-мо́ему, хто́-то спаў шесть дней. [Не рассказывали, что он потом видел?] Ну, зна́ете, мо́же кому́ расска́зываў, да лю́ди не расска́... ну, гово́рют, вро́де, не на́до расска́зывать… Е́сли что, то… так не на́до, гово́рют… Ну, неха́й Госпо́дь проша́ет. Гово́рют так во шо, что вро́де не на́до… Ес\ли что́-то ба́чуть…