[Ранее рассказывала про домового. – См. XIII-3 а, г, д, е, б, в, ж. Далее сама начинает.] А во… я не вери́ла усё, во, говори́ли, что е́тыя во… инопланетя́не и́ли чё… я ня ве́рила, и сё говорю́: «Ой, ну на́до ж, приду́мають, а́бы что приду́мають и расска́зывають, и лю́ли ве́рють». Сё ня ве́рила. До тых пор, поку́ль са́ми… [Соб.: Расскажите.] До тых пор ня ве́рила, и всё говорю́, тепе́рь во я говорю́: «Э́то во мне Госпо́дь дае́ть, раз я ня ве́рю, значить на́-ка во табе́, чтоб ты всё-таки во что́-то ве́рила, а ты не ве́рила…» Ну э́то я так сейча́с ду́маю, а то мо́же… Ну ишчэ́ быў мой жиў, у мяне́ сестра́ живе́т там, на дяре́вне, на ста́рой. Быў яки́й-то пра́здник, и мы пошли́ туды́. Ну, в о́бшэм, мы дру́жно жили́, де́ти ма́лыя, то мы сво́их туды́ води́ли, вме́сте гу́ляли, то ина́ к нам приходи́ла, гуля́ли. Всё вре́мэчко так во… и да́йже е́того, во, ўну́ка в Чэ́рикове живе́ть, то́же мы туды́ носи́ли, ён ма́ленечкий, полтора́ го́дика, а снег же ра́ньше больши́й быў, яму́ шас три́дцать три. Дед хо́чэть несть, а ён усё: «Я сям, сям, сям». И сам по снягу́, одна́ голо́вочка, всё ходи́ли. Ну а то идём, и з де́дом. Ну, так ня по́мню, и́ли в во́сень, ну не зимо́й, сне́га не было́. Идём… у тый бок: «А что э́то тако́е? Неесте́ственный свет, бирюзо́во-голубы́й». И не бирюзо́вый, и не голубы́й, а бирюзо́вы-голубы́й. И покры́то всё не́бо, земля́, всё вот так во, ско́лько во́ко ба́чыть, у е́той стороне́ - обы́чный наш свет, у той – всё не́бо, всё вот так во, ско́лько ба́чыть во́ко у е́тый бок, ско́лько тый, ско́лько… бирюзо́во-голубы́й свет. А дед охо́тник быў, председа́тель охо́тколлекти́ва, и говори́ть: « Е́сли бы маши́на, дак ина́ ж бы вот так во свет мог быть бы, ли́нию, а е́то ж усё не́бо покры́то, вся земля́, всё покры́то». Мы идём, ну, и дед… ишли́, и дед там сеў у ку́стик по дела́м. А я пошла́, пошла́ сюды́ во на поворо́т, як с Чэ́рикова на е́ту доро́гу. Тады́ ишла́, ишла́, а свет е́тый бли́_же, бли́_же, покрыва́_еть, покрыва́_еть и всё… и у той дяре́вне ужо́ покры́ў... пе́рвую из той стороны́ ужо́ ха́ту так во покры́ў, ужо́ и ха́ту, иде́ть, а дак ду́маю: «Дак что э́то я де́да ки́нула, чтоб дед пропа́ў, а сама́ утика́ю?» И погляжу́: тут председа́тельша жила́, ужо́ по́здно, оди́ннадцатый час, у ей свет гори́т. Ду́маю: «Ой, побягу́ быстре́й, хоть к ёй у ха́ту вскочу́». Свет гори́т. Тады́: «Нее, а что же я де́да кидану́ла. Сама́ остану́сь де…» Ну ён подойшёў, дед, до мяне́, гляди́м, стои́м гляди́м: приближа́ется и приближа́ется, нейдём. Приближа́ется и приближа́ется, дойшёў та́ма, ре́чэчка ж, я каза́ла, ну дак ужо́ ре́чэчки нема́, ну таки́й, ручаёк то́лько тячэ́ть. И ён дойшёў до бе́рега: хоп и ста́ло всё. И не дви́гается к нам. Мы стои́м гляди́м. И я ба́чыла: унутри́ бле́дно-ора́нжево-жёлтый таки́й во, круг жёлтый, тады ярчэ́_й жёлтый, та́ды я́рко-ора́нжевый, на всё е́то, ско́лько свет е́тый, на всё таки́й унутри́ круг ора́нжевый. А де́д ка́жъть: «А я не ба́чу ора́нжевый круг». Ну, мы постоя́_ли, погляде́ли, удаля́ется, удаля́ется, ме́нееть, ме́нееть, ме́нееть, ме́нееть, ме́нееть, и як зо́речка, так поме́ню от нас удаля́ется туды́, в ту́ю сто́рону, и ме́нееть, в небеса́ подыма́ется, и зде́лалось во як зо́речка. И всё исчэ́зло. Ну мы тайды́ и пошли́. Тады́ гово́рим: «Ну, е́то я́вно инопланетя́не». Зво́ним сястре́ наза́ўтра: «Ра́я, что мы ба́чыли ўчэра́». А ина́ гъть: «Дак вы, наве́рно, то́е ба́чыли, что и я». – «А ты что ба́чыла?» - « Ну дак вон, як я выходи́ла на двор (вы́ ж понима́ете), так, - гъво́рить, - я ба́чыла таки́й свет не́кий неясте́ственный, ну я да́йже не могу́ сказа́ть яго́... яки́й цвет… яки́й яго́ цвет быў». – «Айде́ ты ба́чыла?» - «А вон, - гово́рить, - там, у том конце́, у Багла́цким, и ду́маю: ну сейча́с во уйду́ и скажу́: “Ходи́те-ка погляди́те, что э́то на… твори́тся на зямле́ и на небеса́х”». Гъть: «Поку́ль во ишла́, там что́-то ста́ла брать и забы́ла, и вам не сказа́ла», Я гърю: «Ну, дак а мы ж ба́чыли, дак ён же, - говорю́, - приходи́ў во, пря́мо на Ву́догу, е́тый свет, и покрываў всё не́бо. Дак свет бирюзо́во-голубы́й». Ну, ина́ осо́бо не разбира́ется в цвета́х, э́то я понима́ю, гъворю: «Бирюзо́во-голубы́й свет». Ну таки́й яки́й-то, не таки́й свет. Гъворю́: «На дак мы ба́чыли, дак ён во дойшёў, - гъвърю́, - до Ву́доги, до рэ́чки». – «И вы стоя́ли?» Я гърю: «И мы стоя́ли». – «А тады́?» - «А тады́, - гъворю́, - ме́неў, ме́неў, ме́неў и зде́лаўся як звёздочка, ну, як зо́речки во, и, - гъворю́, - исчэ́з, у небеса́х исчэ́з, над Го́йковцем, - кажу́, - там, у том краю́ над Го́йковцем». – «Воо, дак а что э́то было́ тако́е? Инопланетя́не, наве́рное». Я гърю́: «Да как… ужо́ ж… ужо́ ж что́-то было́...» [Старые люди не говорили, что можно видеть летающих змеев?] Не, не расска́зывали. [Что он богатства приносит?] Нее, не расск… не чу́ла… мо́же, хто́-то кому́-то и расска́зываў. Я то́лько спра́шивала у свои́х бапти́стоў, что э́то тако́е инопланетя́не, ти е́то от Бо́га, ти е́то что. И яны́ мне так объясни́ли, пра́вильно яны́ объясни́ли и́ли не, но у йих… быў у и́хнэм роду́ кото́рый учи́ўся и… ну, усё э́то… як сказа́ть, им объсня́ли… Яны́ гово́рють: «Раз ёсть же Бог, ёсть же и Сатана́. Сатана́ бо́рется с Бо́гом, и е́то всё от Сатаны́, а не от Бо́га». [Инопланетяне?] Ну е́то, усё от Сатаны́. А е́то… инопланетя́не, ти хто яны́, гово́рють, ти что яны́, но е́то не от Бо́га, а от Сатаны́. Е́то яны́ мне так объясни́ли.