[Разговор проходит на кладбище – см. фото Udoga-Baptisty-1; Udoga-Baptisty- 2; Udoga-Baptisty-3.] [У вас всех хоронили на кладбище – и православных, и не православных?] Всех. Все у нас на одно́м кла́дбище. [Баптистов тоже хоронили?] И бапти́сты ту́т, да. Вот тётка ж Га́пья моя́ – бапти́стка ж, тут они ляжа́ть. [… - отвлекается на знакомых.] Тут и бапти́сты бы́ли, и из Могилёва привози́ли сюда́, хорони́ли. Ну, вот, где ро́дина [нрзб.]. Моя́ ро́дная тётка [нрзб.] они́ в Могилёве жили́. Привязли́. И дочка́ помёрла, сюда́ привязли́. [У них могилы как-то отличаются от наших?] Да не, не, ниче́м. Вот, она́ моги́ла, бли́зко, ходи́те, я вам покажу́. [Отводит к могиле. Соб.: Нам говорили в других местах, что им не ставят крест на могиле.] Ну, хре́ста у их нема́. [Нет креста?] Яны́ не хре́стятся. Ни ра́зу. [Т.е. когда молятся, не крестятся?] Никогда́. Э́то я была́ у их тут, вот, ходи́ла [нрзб. – 00:01:15,697] – у йих и собра́_ние, и всё. Яны́ никогда́ не хре́стются. И во, мы прихо́дим, к моги́льце, с сястро́й «О́тче» помо́лимся, мы же и ни ра́зу и ня хре́стимся. У и́хних моги́лок. [Т.е. если православные за них молятся, креститься не надо?] Да. Ну мы, мы… мы ня… ня хре́стимся. Потому́ что раз яны́ уже́ не хрясти́лись, то чаго́ мы бу́дем хрясти́ться. Здесь э́то ро́дина их, и их из дома́ сюда́ и привязли́. Во и́хние моги́лочки. [ТРВ привела соб. к могиле.] А е́та, а е́та… ужо́, во, брат и сястра́. Э́то ужо́ тётка и дя́дька мой. Дак дя́дька наш ужо́ на́шия [?] ве́ры быў, яго́ попярёд хорони́ли, дак я уго́ так, як и у нас, и хрест и всё. А у йих – во, всё. […] Во, шче́ и тре́тью привезу́ть, во, сказа́ла, ме́сто тут. [… - показывает могилы родственников.] Вот, мы ня ра́зу тут… Ины́ ня хрести́лись и мы. «О́тче» помо́лимся ста́нем тут, и з ёй прочита́ем, и всё. [Ваша тетка была православной, а потом стала баптисткой?] Ну вы ж зна́ете… я не зна́ю, ма́ма ско́лько расска́зывала, дак ина́ всё вре́мя з молоды́х годо́в, вида́ть, была́. Бапти́сткой. Потому́ что ина́ усё вре́мя расска́зывала… Бо Га́пья чита́ла Би́блию… тады́ же ешчё дю́же, э́то ж тяпе́рь уже́ и Би́блию мо́жно и купи́ть и всё. Дак Га́пья… дак ина́ всё каза́ла, зна́ете, что… что вот тяпе́рь молодёжь така́я развра́тная, да и вообще́ вре́мя тако́е, дак ина́ всё каза́ла: «На́до, на́до, дочка́, таки́е гра́мотные лю́ди были́ уста́рь», – что ско́лько годо́ў пройшло́ и с тых пор, коли́ мне Га́пья чита́ла Би́блию и расска́зывала, а сейча́с гляжу́: ужо́ [? – 00:04:07,840] сбыва́ется. Ма́ма ешчё прихвати́ла тро́ху э́то вре́мя, дак ина́ всё, як то́лько забыва́ла тро́ху, а э́та… и начина́еть стари́нное всё чи́сто по́мнила. Э́то ж поду́мать, коли́ Га́пья чита́ла и як напи́сано было́ гра́мотно, что сейча́с так. [… - биография ТРВ.] [Что у баптистов не так, как у православных?] Ну, что… [Кроме того, что они не крестятся?] Да, ня хре́стются. И спиртно́го яны́ не пьють. Бапти́сты не ку́рють. Руга́ться – ни в жи́зни не руга́ются. Я спра́шивала у сястры́ у двою́родной одна́жды, говорю́: «Та́нька, ну вот скажи́ ты, ну, вы живетё. А як вы, як се́рдитеся, ти вы руга́етесь?» Ну мы ж други́й раз, зна́ете, и мат и перема́т, и чего́... Рассе́рдишься, дак и накричи́шь, и… в жи́зни мы, са́ми понима́ете, мы не таки́е молоды́е. Ина́ говори́т: «Мы сва́римся, сва́римся, ой, каб ты зна́ла, як мы сва́римся. Но мы ма́том и таки́х негляде́бных слов никаки́х не употреби́м. Так сва́рим и дока́жемся. А як рассе́ржусь, кричу́, - говори́т, - но э́того уже́ я никогда́ ничё не ска́жу. А так, - говори́т, - руга́емся, выска́зываем оди́н одному́. Но без е́того». [Нам говорили, что, когда баптисты молятся, они лезут на стенку, у вас такого не было?] Не. Я во ско́лько и была́ в Могилёве, там так попада́ла, что у них, что храм не́кий. Пею́ть, чита́ють с кни́жек. Ну, стихи́ чита́ют. И… и тэ́е свои́ пса́льмы, дак яки́е там… не так во пса́льмы боже́ственные, а як э́то… пе́сни пяю́ть, да́же, во, моти́вы, но таки́е у йих свои́ были. [Иконы у них есть?] Нема́. Ико́н нема́. Не хре́стются и нема́. И яны́ всё не мо́гут попла́кать. Нельзя́ пла́кать по поко́йнику. [Почему?] Нельзя́, ра́доваться на́до. Челове́к ушёл в ины́й мир. Ён живо́й, переступи́л че́рез поро́г в другу́ю жизнь, и ён ушёл в други́й мир. Усё, нельзя́. Во, привязли́ тётку, она́ у меня́ уж одна́ была́ ба́ба, во, ве́рующих це́лый авто́бус. Я пла́кать ста́ла. Дак яны́ глядя́ть: «Чё она́ пла́чет? Нельзя́ пла́кать. Нельзя́ пла́кать». А у нас зато́, мы что… пока́ем [?], и пригова́риваем, и всяго́ говём [зовём?]… и мле́ем [?] и всяго́ ж, як пережива́ть. А у йих – не. Полне́йшая тишина́. Пса́льмы пею́ть. [Они не верят, что есть рай и есть пекло?] Ну яны́ так гово́рют, что… куды́ Бог кого́ напра́вить. Кто як заслужи́л. Там рай, пе́кло не помина́ли, ни ра́з уне приходи́лось. А то́лько ка́жуть, что… всех распределя́еть Госпо́дь Бог, куды́ кому́ попа́сть, по своём… и гряхи́ усе́... свои́ отбыва́ють за свои́ нака́занные гряхи́ за прожи́... за прожи́вшую жизнь. А так не… ни ра́зу не говори́ли про рай и… [У них тот свет такой, как у православных или у них свой? Они там вместе с православными или отдельно?] Вот, зна́ете, ужо́ э́то ни ра́зу к разгово́ру не пришло́сь, ни ра́зу не спроси́ла я. Ти, вот, яны́ уме́сте, ти отде́льно. Ну всё равно́ там… то́е ка́жуть и рай э́тый ёсть, дак, мо́жешь, э́то прасло́... правосла́вные ня гре́шны так э́то… что то́же како́й-то. Ну вот… не хочу́ обма́нывать, потому́ что не ста… ни ра́зу мы́сль така́я...