[Не говорили, что корова отелилась и ей нельзя есть послед?] Да. Ну... почему́ нельзя, потому́ что молоко́ будет г… до́лго го́рькое. Поэ́тому стара́ются там после́д убра́ть, чтоб она́ не съе́ла его́. Вот. [Собакам давали?] Кого? [Собакам?] А я не зна́ю, на… на ку́чу вы́несет и вы́бросят и всё, на наво́зную. А кто там их ест, е-ест, не зна́ю, мо́жет, соро́ки раста́скивают, му́чаются. А то, что нельзя́, потому́ что молоко́ бу́дет до́лго го́рькое, е́сли к… коро́ва съе́ла после́д. […] [С молозивом что-то делали?] А моло́зиво чё, они́, оно́ хоро́шее, моло́зиво, с него́ чё-то там стря́пали хорошо́ и так вари́ли моло́зиво. Го́лод был, дак всё съеда́ли. Не́ было та… ра́зных сни́керсов, там и́ли ещё что, мы про э́то и знать не зна́ли. Вот. [После того, как корова отелилась, какой по счёту удой можно пить?] Девя́тый удо́й уже́ мо́жно есть. Тогда́ оно́ уже́ не сва́ривается, когда́ молоко́ уже́ не ста́нет сва́риваться, тогда́ мо́жно его́ есть. Ну да. […] [В день отёла нельзя было что-то делать?] А чё делать? [Продавать?] Чего́ де́лать? [Продавать нельзя?] А, ну, говоря́т, что е́сли коро́ва не т… не о… не отели… отели́лася, зна́чит нельзя́ никому́ ничего́ дава́ть. Вот э́то я зна́ю, что коро́ва отели́лась, уже́ с… стара́ются так, чтоб никому́ ничё не дать. Вот. А почему́ – ви́димо, не зна́ют, почему́.