[Не рассказывали, что снится покойник и просит что-то передать?] Ой, мне с… мне ка́ждый день он сни́тся. Тут он два дня всё э́то, пригова́ривался, чтоб я покорми́ла… не покорми́ла, а свари́ла э́той, гуля́ш. Но чё-то я ника́к не решу́сь его́ вари́ть ему́. Ча́сто-ча́сто сни́тся. Вот кто его́ зна́ет, почему́ [нрзб. 01:44:33,352]. Девчо́нки, вот был седьмо́го Ива́нов день, то они́ опять бе́гали сюда́. И так когда́ помина́льные дни, то́же помина́ют, хо́дют. Ту́т бы́ло ему́ во́семьдесят ле́т, прие́хала сестра… отсю́да его́. Тут ещё все ро́дственники собрали́сь, он подвы́пил. [… — Муж КВЛ любил выпить, с чем КВЛ боролась.] А ту́т он… уже́ во́семьдесят ле́т, ну уж ту́т он… пригуби́лся хороше́нько, и сиди́т, и говори́т: «Я́-то ещё поживу́». А э́то бы́ло в ноябре́. В ноябре… А в ма́рте у́мер. И говори́т: «Я ещё поживу́, я себя́ хорошо́ чу́вствую». А я говорю́: «Е́сли меня́ слу́шать бу́дешь, то поживёшь». Ну он по́нял на с… на что́ я намека́ю. Поверну́лся, ничё не сказа́л, и всё. Вот, пожа́луйста: в ма… два́дцать седмо́го ноября́ ему́ бы́ло во́семьдесят ле́т. Ноя́брь, дека́брь, янва́рь, февра́ль… В ма́рте, два́дцать четвёртого ма́рта у́мер. Вот и пожи́л. «Я ещё себя́ хорошо…» Как приг… приговори́л бу́дто бы. Вот. А пото́м ма́му хорони́ли, то́же же́нщина ва́каринская [КВЛ раньше жила в д. Вакарино Казанского района]. Мы в Челю́скинцах [пос. Челюскинцев в Казанском районе] жи́ли, ма́ма с на́ми жила́. Она́ умерла́. Два́дцать три го́да е́й бы́ло… Ой, во́семьдесят три. Умерла́, и э́та же́нщина приезжа́ет… А мно́го э́тих ба́бок бы́ло ва́каринских, раз она́ сама́ ва́каринская. И она́ сиде́ла ночь… но́чью тут с Та́ней, я за… Я не могу́, е́сли я не… не вы́сплюсь, то я никака́я. А ту́т она́... она́ ещё боле́ла так тя́жко, но́чью пло… пло́хо приходи́лось спа́ть. Она́ умерла́ — я по́сле двена́дцати говорю́: «Я пойду ля́гу». Я пошла́ легла́, а они́ сиде́ли. И она́ сиде́ла, э́та Алекса́ндра, и говори́т… С Та́ней до́лго разгова́ривали, не спа́ли ниско́лько. И грит: «О́_й, я́-то ещё поживу́, я себя́ хорошо́ чу́вствую». А когда́, ну, похорони́ли, обе́д отвели́, я говорю́: «Тётка Алекса́ндра, на де́вять дне́й-то уж я́ вас не бу́ду зва́ть, разда́м по ба́бкам». Она́ сама́ говори́ла: «Мо́жно обе́д горя́чий на де́вять дне́й не де́лать, а про́сто пойти про ба… по ба́бкам, разнести́». «А на со́рок дне́й, ты́ же, — говорю́, — ба́бка… э́то… ба́ба Шу́ра, ты, — говорю́, — э́то… собери́ все́х ба́бок, а Ива́н [муж КВЛ] прие́дет (он на… рабо́тал на ва́хте)… прие́дет за ва́ми, пото́м по́сле обе́да развезёт». Она́: «Ла́дно, ла́дно». Пото́м пое́хали за проду́ктами в Каза́нку [Казанское] че́рез Ва́карино. Обра́тно е́дем, на обра́тном пути́ опя́ть забежа́ли к э́той ба́бке, что вот «та́к и та́к, тётя Шу́ра, ну ка́к ты? Всё норма́льно?» — «Всё норма́льно». — «Ну во́т, та́к… на дня́х уже́ всё, на́до… Прие́дешь?» Она́ грит: «Да коне́чно, коне́чно. Да́же ни разго… Никако́го разгово́ру. Все уже́ зна́ют, все соберу́тся и мы пр… за на́ми пу́сть то́лько Ива́н прие́дет». Пошёл коро́ву прогоня́ть. Вот сего́дня со́рок дне́й, пошёл коро́ву прод.. прогоня́ть. Прихо́дит и говори́т: «Ба́ба Шу́ра-то умерла́». Вот тебе́, пожа́луйста. Вот. Поэ́тому никогда́, наве́рное, не на́до так говори́ть, что «во я поживу́». Ско́лько Бо́г да́ст. Вот и всё. Та́к что… Та́к и вот де́д. Грит: «Я ещё поживу́, я хорошо́...» Я грю: «Меня́ бу́дешь слу́шать…» Я ещё... на́до бы́ло язы́к сво́й су́ну… су́нуть.