[Рождество как вы отмечали?] Рожаство́... Ну, мы в Рожаство́ с девчо́нками ра́ньше… что мы де́лали? бе́гали, ворожи́ли. [Как ворожили?] Ну как, мы вот… мы че́рез воро́та, наприме́р, ва́ленки броса́ли, ну, снима́ем ва́ленок, э́то же ра́ньше не было са… ну, хо́чешь, сапо́г, че́рез воро́та ки́нули, в каку́ю сто́рону нос смо́трит, в ту за́муж выйдешь, я – точно на восто́к, как оно́ у меня́ упа́ло, так я туда́ и уе́хала. Я взяла́, заки́нула, а девчо́нки, а… С како́й, с Татья́ной, наве́рное, бы́ли, и́ли втроём бы́ли – кида́ли, вот. И э́то, у меня́ ў сра́зу носо́к туда́, в ту сто́рону и поверну́лся, на восто́к. Кида́ли. Потом, чё мы ещё? Чё мы ещё-то с ни́ми де́лали? Под поду́шку э́ти… Я так сде́лала, ещё один ра… оди́н раз бы́ло у меня́, зна́чит, в Рожаство́, я говорю: «Су́женый, ря́женый, приди ко мне наря́женный». Всё, легла́, и он пришёл ко мне. В будёновке! Вот здесь звезда́ [пока́зывает на лоб], и в шине́ли. Я сра́зу узна́ла, кто э́то. Я грю… я и не хоте́ла, я э́то, говорю́: «Да чё ко мне?» Ду́маю, заче́м он ко мне пришёл, го́споди, мне его́ не на́до, мне друго́го на́до, а он пришёл. А девчо́нки: «Ну, а чё де́лать-то тепе́рь?» «Ну ла́дно, – говорю, – посмо́трим», – и всё, я же за него́ же замуж вы́шла, кто в будёновке пришёл [смеется]. Я да́же удиви́лась, вот э́та будёновка, я говорю́, в гражда́нскую-то войну́, и шине́ль. И вот зде́сь звезда-то у них вы́шитая была́, ну как, приши́тая, или чё. Ну да, на́до же како́е-то одея́ние-то э́то. Ну и всё, и вот, и вы́шла-то. Вот, пото́м де́лали мы – запи́ски писа́ли, допу́стим, слова́ мужски́е какие там: там, Сла́ва, там, То́ля, там, Вале́ра, там, и под поду́шку ло́жили, и утром встава́ли, и э́то са́мое, и достава́ли, каку́ю… Переме́шиваешь и достаёшь, как бы вот э́то и́мя твоего бу́дет су́женого, ну как бы будущего му́жа. Вот, пото́м чё ещё мы де́лали. Чё-то ещё мы де́лали. [На перекрёстке что-то делали?] И на перекрёсток бе́гали, говори́ли… что мы говори́ли-то? Я уже забы́ла. Вот, пото́м чё ещё мы де́лали? Чё-то ещё мы де́лали… [Было что-то с зеркалом связанное?] О, ну мы как-то пыта́лися, но мы что-то побоя́лись пото́м. [Соб.: Да, там очень страшно.] [Смеётся.] Мы да, мы пыта́лись с девчо́нками то́же э́то проде́лать э́то, ну вот, вот тако́е бы́ло. [На перекрёстке что-то делали?] И на перекрёсток бе́гали, говори́ли… чё мы говори́ли-то, я уже́ забы́ла. Ну каки́е-то, вот э́то ма́мка нам вот говори́т: «На перекрёсток, – говори́т, – иди́те, ска́жите вот э́то», – вот и я забы́ла э́ти слова́. [Может, слушали?] Нет, мы чё-то говори́ли. Я зна́ю, что вот и на перекрёсток бе́гали вон туда́, где вот э́та запра́вка, мы вообще́ всё де́лали. [Перед Рождеством была неделя, когда можно гадать – Святки?] Ну вот и гада́ешь. С седьмо́го по, наве́рное, четы́рнадцатое. Вот, вот, мы бе́гали. Мы ещё ходи́ли седьмо́го э́то, ну, в ка́ждый дом, пе́сни пе́ли. [Что за песни?] Ну, там, поздравле́ния с Рожаство́м: Рас… Рожаство́, что-то, Христо́во… ой, я чё-то не по́мню тепе́рь уже́. И нам дава́ли конфе́т там, там ещё что-то дава́ли, пото́м на… на Ста́рый Но́вый год бе́гали, но на Креще́ние уже не бе́гали, вот бе́гали то́лько на Ста́рый Но́вый год, и на э́то. [Рассыпали как-нибудь крупу?] Ну, рассыпа́ли, так, ну, когда́ Рожаство́, что ли, да. Мо́жешь рис, мо́жешь ещё чё, чтобы в до́ме у тебя бы́ло э́то. Бо… боль… ско́лько ри́са тебе ки́нут – мно́го, зна́чит, бу́дешь в э́том году́ бога́тая, е́сли ма́ло, то всё, там, как бы э́то. [Говорили что-то при этом?] Говори́ли, говори́ли. «Се́ю, се́ю, посева́ю, чё-то… вам жела́ю, чё-то там… мно́го сча́стья ли жела́ю, и́ли чё-то ещё…» Ой, девчо́нки, я с… я не э́то, э́то же на́до же всё вспомина́ть, всё э́то са́мое. [Дурачились на Святки, переодевались?] Да, переодева́лись, ну, и бе́гали, вот в ка́ждый дом заходи́ли, и э́то, переодева́лись там, лицо́ нама́зывали. [… – отвлекается на кошку.] [Одежду надевали наизнанку?] Одева́ли, и оде́жду наизна́нку одева́ли, и… да всё, чё хо… могли́, то и де́лали. [Мужчины в женщин переодевались?] Ну дак у нас вон Са́шка Петро́в всё вре́мя переодева́лся на э́ти, на пра́здники. Как оде́нется, как стан… пля́шет, и… мы вот, клуб у нас был, мы всегда́ ходи́ли, и вот, в мо́лодости, там и ёлку снаряжа́ли, всё-всё са́ми де́лали, и пото́м са́ми там танцева́ли и пляса́ли, и всё. Са́шка вот, Петро́в всё вре́мя э́то, переодева́лся. В же́нское почему́-то. Как начнён пляса́ть, сейчас он ста́ренький, коне́чно, ему под се́мьдесят, а тогда́-то бы́ло вообще́. Вот, у нас бы́ло. [… – направляет собирателей в центр досуга к Светлане Васильевне, говорит, что детей до сих пор учат народному творчеству, они знают все праздники и традиции]. [На Святки какие-то пакости делали?] Ну мы де́лали. И завя́зывали, одному́, Ге́нке Лега́вому дак вообще́ вот взя́ли поста́вили ведро́ ему, чё-то наста́вили, поста́вили ведро́ ему, он, когда́ ста́л выходи́ть, всё упа́ло на него́ [смеется]. «Я, – говори́т, – зна́ю, что э́то вы приходи́ли». Я говорю́: «А как ты зна́ешь?» «Да я слы́шал». Мы-то хо… мо́лча хоте́ли. «Я, – говори́т, – зна́ю, что э́то вы». «А как ты, – говорю, – зна́л?» «Да вот, зна́ю, да и всё.»