[До этого рассказывала про то, как стирали белье на речке.] Вот э́то са́мое. А о́сенью уже́ начина́ють молоти́ть. [Лен?] Всё зерновы́е. Серпа́ми, сжина́ешь, у снопы́ свя́зываешь, сно́сишь в ку́льки. А пото́м уже́ подбира́ют со́лнечную пого́ду, до Ильи́. Вот второ́го а́вгуста бу́де Илья́. До Ильи́… должны́ быть все обмо́лочены, зерно́ вы́сушено, сло́жено. А соло́ма, се́но отде́льно должны́ быть сло́жены, в снопа́х и п… гумно́, и где э́то храни́тся всё-всё зерно́. [Был какой-то день, когда начинали это делать?] Ну, я тебе́ говорю́ когда́. До Ильи́. И со́лнечный день быў. И не у молоди́к. По́сле молодика́ на тре́ттий день. [На третий день?] Да. И тогда́ уже́… ещё пять часо́в утра́, уже́ слы́шишь… с цепа́ми бум-бум-бум. Я сама́ молоти́ла ско́ко. [Что будет, если не успеешь до Ильи?] Ну и быва́ет, что не спева́ешь. Ну тогда́ же… дак зарядя́т дожди́, тогда́ уже́ де́-то в сара́ях, в гу́мнах, де́-то в амба́рах. Уже́ туды́ стара́ются занести́. [Позже рассказывает, что на Илью нельзя ничего заготовлять впрок, Илья – гнилой день. – См. VIa-19 а.]