[ВСВ вспоминает истории бабушки Анны] Я вот у неё по́мню, она́ нам все вре́мя расска́зывала, как она́... как у них в дере́вне… А в дере́вне они́ жи́ли, я не зна́ю, слу́шай, ну, мне ка́жется, Новоло́кти [Ишимский район, Тюменская область], что́ ли. В Новолоктя́х они́ вро́де жи́ли. Снача́ла, пе́рвое вре́мя, да. И получа́ется они́... Она́ расска́зывает, что у них в то вре́мя жил како́й-то кита́ец, и вот он постоя́нно её угоща́л, лепёшками свои́ми. Она грит, а я так бре́зговала, гъри́т, вот брала́ всё вре́мя, что́бы его́ не оби́деть, ребяти́шкам там раздава́ла, а сама́, грит, их никогда́ не е́ла. Приду́ там, а он там: «Бери́, Ню́рка». А она́: «А дава́й ешо́». А вот зна́ет, что там свои́х уже́ э́то са́мое, м… мно́го, да ещё и плюс там… челове́к де́сять, в о́бщем. И они́ все зна́ют, что она́ к нему́ пойдёт, и он ей обяза́тельно чё-нить даст, и че́м-нибудь нако́рмит. Ну, вот, голо́дное ж, де́тство-то. Ну, и всё, и вот она́, он ей там, он печёт, ей даёт, она́ идёт, вот э́то всё. И он еди́нственной, грит, мне, мне то́лько одно́й разреша́л посиде́ть где́-то вдалеке́, и посмотре́ть как он занима́ется вот э́тим… Коро́че, свои́ми боевы́ми иску́сствами. [Соб.: Ого!] Да. Вот. А… Пото́м к ним, грит, прие́хал ещё оди́н. […] Прие́хал ещё оди́н. […] [Еще один китаец?] Да. [В Новолокти?] Моло… Вы зна́ете, я не могу́ сказа́ть, где э́то бы́ло, потому́ что мы у неё, че́стно говоря́, не спра́шивали. Она́ про́сто говори́ла «в де́тстве», а где в де́тстве чё-то ка́к-то она́ не прогова́ривала. И мы, ну, глу́пые, наве́рно, не спра́шивали. Э… ну, про́сто па́пино де́тство прошло́ в Новолоктя́х, то есть он там роди́лся. Вот. Пото́м бы́ло Безру́ково [с. Ершово, Ишимский район, Тюменская область], там, где ро́дственники, пото́м они́ там, про́сто туда́ переезжа́ли, вот периоди́чески они́ про́сто из одного́ ме́ста в друго́е почему́-то переезжа́ли, я не зна́ю почему́, не объясня́ли. И вот она́ говори́т, э… вот он разреша́л ей одно́й смотре́ть, как он занима́ется вот э́тими свои́ми боевы́ми иску́сствами. И он, грит, ка́к-то интре́сно пел, а она́ у нас его́ имити́ровала. Она́, грит, он меня́ учи́л кита́йскому языку́. И она́ так поте́шно кривля́ла э́тот язы́к, что мы все ве́рили, что она́ поёт на кита́йском. Вот насто́лько, вот бы́ло и смешно́ тут же, и заба́вно, ну пра́вда. Поня́тно, что она́ его́ не зна́ла, на нем не разгова́ривала, но она́ [изображает звуки псевдокитайского языка] чё-то там. Ну, и коро́че ка́к-то интере́сно она́ его́ там, пароди́ровала. И э́тот кита́ец когда́-то поза́рился на неё, на ма́ленькую девчо́нку. Мне, грит, бы́ло уж лет де́сять. Он грит: «Да… дай, — грит, — де́вку, дай де́вку». Ну, и э́то как. Ну, есте́ственно, хоте́л изнаси́ловать, ви́димо, её. А она́ от него́ вы́рвалась. И вот она́ расска́зывала, что ма́ма, грит, всегда́ прика́лывала була́вку. Там, где никто́ тебя́ не ви́дит. Да, ну, вот что́бы от сгла́за, от дурно́го там ча́са, от всего́-всего́. И вот она́ грит, я вот почему́-то ду́маю, что меня́ тогда́ вот э́та була́вка и спасла́. То́ ли он уколо́лся, то́ ли что. Ну, коро́че говоря́, ну, поле́з с таки́ми наме́реньями. В результа́те я, грит, прибежа́ла домо́й, темно́. Я грит се́ла, а свет не включа́ю. Ну, то есть вот э́ти… Све́та т… тако́го, электри́ческого-то не́ было. Ма́ма, грит, пришла́, а она́ у неё доя́ркой, что́ ли рабо́тала, где́-то, где́-то вот там, со скоти́ной. И она́ говори́т, она́ гът, пришла́... […] Коро́че говоря́, о… она́ приб… она́ пришла́, гът: «Ты чё Ню́рка, ты чё не… ничего́ не включа́ешь, а чё случи́лось? А ну́-ка». Ну, и в результа́те, она́ там молча́ла-молча́ла. Та её всё-таки разговори́ла. Берёт, говори́т, ма́мка, гъвъри́т коромы́сло и пошла́. А он где́-то то́же ско́тником рабо́тал. Прихо́дит, за ши́ворот как схвати́ла, а он, гът, хлиипленький, как она́ его́ схвати́ла, ну, и там ба́бы, ви́димо, п… пото́м расска́зывали, как она́ его́ там излупи́ла всего́, ну, есте́ственно за дочь. А вот э́тот кита́ец, пото́м когда́ прозна́л, что он там натвори́л-то э́тот, молодо́й-то. Ну, коро́че говоря́, никто́ э́того кита́йца молодо́го бо́льше никто́ не ви́дел. Потому́ что дя́дька-то́ ему́ то́же, вида́ть надава́л, по-сво́ему. […] Ну, его́ бо́льше пра́вда никто́ не ви́дел. Куда́ он де́лся, куда́ сги́нул, то́же никто́ не зна́л. Чего́, куда́, заче́м, почему́.