[До этого говорили о разных запретах для детей.] А, нам всегда́ говори́ли как? Нам говори́ли, что есть Кочеры́жка. Ну, что́бы на ре́чку не ходи́ли, говори́ли что… […] Получа́ется что, нам всегда́ говори́ли: «Ве́чером одни́м нельзя́ ходи́ть, там Кочеры́жка». — «А што он…» — «Да ты што, она́ там». Ну, и оди́н раз, получа́ется, ба́бушка подслу́шала, как её сын мла́дший Ви́тя, с вну́ком Оле́гом, приме́рно одного́ во́зраста они́ бы́ли. Потому́ что Ви́тька у нас вообще́ са́мый после́дний, по иде́е у ба́бушки бы́ло де́сять дете́й. Но вот дво́е когда́-то по состоя́нию здоро́вья, что́-то ма́ленькими ещё бы́ли и бы́ли, наве́рное, каки́е-то тогда́ боле́зни, кото́рые бы́ли несовме́стны с жи́знью. Ну, в о́бщем, у́мерли, их не ста́ло. И вот у неё, все во́семь дете́й получа́ется, вот дожи́ли до на́ших… Тот… тот, кого́ вот я зна́ю. И он вот э́то постре́лыш, как мы их, [смеется], постре́лыш, после́дний. [Соб.: Это последний — пострелыш…] Да, постре́л. [А первый?] А пе́рвый, ну про́сто ста́рший. Вон, тётя Ра́я, она́ всегда́ про́сто ста́ршая была́. Ну, и я вот всегда́ то́же стра… ста́ршая то́же была́. А после́дний — э́то всегда́ постре́лыш. Вот и получа́ется. В о́бщем, они́ заду́мали прове́рить, то́чно ли Кочеры́жка живёт на реке́, и то́чно ли она́ там выхо́дит. Ну, и что вы ду́маете? Ба́бушка не полени́лась, взяла́ ове́чью шку́ру, пошла́ на э́ту ре́ку, зале́зла в э́ти боло́та, в камыши́. Ну, там не боло́то, на ре́чке, во́зле ре́чки, тут камыши́ расту́т, э́то са́мое, каки́е-то кусты́, ещё что́-то. И вот она́ пришла́ туда́, в заса́ду се́ла. Те прихо́дят с па́лками, проверя́ть кочеры́жку. И вот она́ в э́той ове́чьей шку́ре, как вы́лезет, как ɣа́ркнет. Пя́тки сверка́ли до са́мой, до са́мой… коро́че, до са́мого до́ма. Прилете́ли, шары́ по пять копе́ек, коро́че: «Есть, есть Кочеры́жка, есть, [смеется] то́чно есть». [А они так и не поняли?] Нет, никто́ им не расска́зывал, но пото́м она́ уже́ призна́лась, когда́ они́ все вы́росли, когда́ уже́ и мы бы́ли уже́ тут. И нас пото́м э́той Кочеры́жкой то́же пуга́ли, что́бы мы не ходи́ли на ре́чку одни́. Чтоб вообще́ одни́ не ходи́ли. Пото́му что ж э́то ж, Го́споди, ну прав\да, слу́чаи же вся́кие бы́ли. [Только кочерыжкой называли? По-другому никак?] Ну, не зна́ю, вот… вот она́ называ́ла нам кочер… «Вот там Кочеры́жка живёт, живёт Кочеры́жка». И всё. [Это в Десятове?] Э́то вот да. Вот так нас пуга́ли. Пото́м, что́ же ещё, что ж таки́м… каки́м нас ещё-то таки́м… Кочеры́жкой пуга́ли-пуга́ли, в результа́те [смеется] па́па одна́жды приезжа́ет, а нас не́ту. А мы пошли́ ку́кол мыть, на ре́чку. Не са́ми купа́ться, а ку́кол мыть. И смо́трим… У па́пы был мотоци́кл ИЖ, он подъезжа́ет, а у нас там у нас, зна́ете така́я… така́я го́рка была, прям тако́й скат тако́й очень круто́й. [Как холмик?] Ну, вот пря́мо го́рка, така́я, зна́ете вот, вот. Прям овра́г тако́й был. И вот мы всегда́ спуска́лись туда́... обра́тно очень бы́ло тяжело́ поднима́ться, вот тут накупа́ешься, уже́ тяжёлый весь, [говорит уставшим голосом] ещё в э́ту го́рку поднима́ться вообще́. Обра́тно… в… щ… ну, туда́ бы́ло о́чень легко́, мы прям бежа́ли, кто ку́барем кати́лся, кто как, в о́бщем, очень была́ така́я вот прям. Вот я не зна́ю, щас бы вот туда́ посмотре́ть, тогда́ в де́тстве каза́лось всё тако́е большо́е, здоро́вое. А щас, мо́жет быть, там тако́й хо́лмик небольшо́й. Коро́че, стоя́л… стоя́ла берёза. Он пря́мо так спуска́ется, не сла́зя с э́того, пру́тик так хи́я, пру́тик так ме́тра два. И, как е́хал на мотоци́кле и нас так [свистит, изображая звук хлыста, делает при этом круговое движение рукой, изображая хлыст]. Кого́ заде́л, кого́, что́ он там бу́дет де́лить нас, свои́х-чужи́х — всех. Коро́че, всем попа́ло. Я не по́мню, как я бежа́ла, по каки́м куста́м я бежа́ла, пото́м полдня́ ещё сиде́ла в э́тих куста́х, что́бы меня́ никто́ не нашёл. И пото́м мы все выла́зили из под каки́х-то, я не зна́ю. Кто, как домо́й добира́лся. Я то́чно по́мню, что я с… мне бы́ло стра́шно домо́й идти́. Потому́ что па́па нас не догна́л [смеется] бо́льше. Ну, коро́че говоря́, сла́ва Бо́гу. Э́то был еди́нственный раз, когда́ вот он нас так [снова изображает звук хлыста]. И одного́ ра́за хвати́ло. [Смеется.] Пото́м нас уже́ не пуга́ли, ни Кочеры́жками, ниче́м. Вот, оди́н раз пру́тиком хрысь, и замеча́тельно.