[До этого АНА рассказывала о мусульманах и о том, что у них нет таких праздников, как у православных.] Ўот суббо́та, Ра́дуница, э́то хо́дют на кла́дбище, моги́лки. Иду́т все. Э́то по́сле Па́ски че́рез неде́лю, во вто́рник. А уже́ вот в Тро́ицу… В Тро́ицу опя́ть хо́дят, в суббо́ту хо́дят к таки́м поко́йникам, а в воскресе́нье уже иду́т к уто́пленникам. [И́менно утопленникам?] И́менно уто́пленники, уда́вленники – э́то вот уже́... вот э́то воскресе́нье уже́ помина́ють их. [А почему они отдельно?] А вот ведь их и хорони́ли ра́ньше отде́льно, у них специа́льно вот у́гол был отведённый там, вот там вот э́ти уто́пленники, уда́вленники. Вот к ним иду́т. А что ўот они́... охо́та им, приме́рно вот тебе́, мне, там сле́дующим помяну́ть – лу́чше вы́йди на у́лицу, там ребяти́шкам разда́й поми́н и́ли что́-то, но пока́зываться в э́тот день нельзя́, во, неприе́млемо. Потому́ что Бог не… как говори́ли, не… не позволя́л не… ну пока́зываться в э́тот день нельзя́. Коро́че, не почита́л вот э́то вот, что ты жи́сь сам себе́ о́тнял, что вот осо́бенно вот э́ти вот уда́вленники да́вятся, вот. Вот и… вот поэ́тому у них отде́льный у́гол был, их отде́льно туда́ и хорони́ли. Вот. [Даже если случайно утонул человек?] Да и с… а хоть и случа́йно утону́л, всё равно́ он уто́пленник, он утону́л. Бог е… бог его зна́ет, почему́ так всё бы́ло предусмо́трено, но хорони́ли так. А что… а вот помина́ть, приме́рно вот е́сли он невзнача́й по… утону́л, зна́чит, его́ в це́ркви мо́жно отпева́ть. А вот е́сли он сам, э́то уже́ нет. Вот е́сли он задави́лся, не захоте́л жить, уже́, уже́ его́ ба́тюшка не бу́дет отпева́ть. Вот. Э́то уже́ запре́т был, и сейча́с вот. А сейча́с уже́, ви́дишь, как хорошо́-то приду́мали: зна́чит, е́сли ты крещёный, зна́чит, мо́жно тебя́ отпева́ть, а е́сли ты некрещёный, зна́чит, уже́ нельзя́ отпева́ть. И вот я спра́шивала у ба́тюшки: «Так почему́? – ўот, вот объясните, говорю́, – Почему? Он тако́й же челове́к, но то́лько что он не покрести́лся. Он мо́же не успе́л. А вот у нас, – говорю́, – це́ркви здесь не́ было, вме́сто це́ркви клуб был. Е́сли не́где бы́ло, ну как э́то мо́жно вот, ну почему́ так, объясните!» Ну он мне сказа́л, что мо́жно покрести́ться и сейча́с, а я ɣърю́: «А е́сли он не успе́л?» – вот приме́рно ма́ло ли что, заболе́л челове́к, вот. «Ба́тюшку домо́й позови́те, он до́ма вам э́то, покре́стит, аа... и мо́жно отпе́ть пото́м». Ну поговори́ с ни́ми, у них свои́ зако́ны, свои́ права́. «Ну и что, и ла́дно, да ну не расстра́ивайтесь, ну, Сорокоу́ст закажи́те и́ли там э́ту, тре́бу, бума́жку закажи́те», – что вот ну там чтоб помина́ли его́, вот он чита́ет, ба́тюшка, э́то всё, и [в]от, там уже́ и… [Так можно?] Аɣа́, так да.