[Если ребёнок умирал некрещёным, что делали?] А вот ребёнок некрещёный — они́ ка́к-то всё ссва́ливали, что э́то ангело́чек, э́то а́нгел. Ему́ ещё вот, он там… а́нгел. Ему́ ещё и крести́ться мо́жно, и не крести́ться мо́жно, э́то а́нгел. Да. [Таких детей крестили перед смертью?] Ну да, ўот е́сли ребёнчёшка ўот… ну сейча́с, ви[ди]\шь, вот практи́чески уже́... По́сле войны́ ба́бушки осо́бенно вот погружа́ли в во́ду, так же крест тако́й большо́й, и вот они́ э́ту во́ду… с моли́твой прочита́ют, в во́ду в э́ту, а пото́м ребёнка туда́. И вот так же три ра́за его́ туда́ окуну́т, э́то счита́лось, что челове́к уже́ крещёный и́ли погружённый. И опя́ть же я спра́шивала ба́тюшку, говорю́: “Вот скажи́те мне, пожа́луйста: я не крещёна, я погружёна в во́ду”. [До этого АНА рассказывала о разговоре со священником о похоронах некрещёных людей. См. IIIa-12 в, 15.] «Мне, — говорю́, — ма́ма уноси́ла к ба́бушке, вот, и она́ вот ии… так вот меня́ погружа́ла, как ма́ма расска́зывает». А он говори́т: «Э́то значе́ния не име́ет, вы тако́й же крещёный челове́к». [… - АНА рассказывает, что решила узнать у священника об этом, потому что хотела креститься, когда открылась церковь.] [Повторите, пожалуйста, ещё раз: ребёнка опускают в воду?...] Да. [Крест ему вешают?] Да, да, вот ва́нночка, ва́нна там, налива́ют во́ды, и вот э́тот крест прям в во́ду ло́жут. И вот э́та ба́бушка, она́ чита́ет моли́тву «О́тче наш», там ещё каку́-то там, как… Коро́че, она́ с моли́твой, а пото́м она́ э́тот кре́стик убира́ет, поло́жить тут, а младе́нца беру́т и туда́. Он тако́й же крещёный. И води́чка свята́я оттуда́. Младе́нца покрести́ли, води́чку э́ту собра́ли в ба́нку и… Ма́ло ли? Вот, а пото́м купа́ют ребёнка и добавля́ют. Вот так вот.