[Не говорили, что колдун или ведьма тяжело умирают?] Ой, говори́ли, ой, говори́ли. У нас в дере́вне да́же, я тебе́ щас расскажу́. У нас в дере́вне жила́ така́я стару́ха. Она́, говори́ли, что она́ вс… вс… Ра́ньше говори́ли, [шёпотом:] всех черте́й зна́ет. [Что говорили?] Черте́й зна́ет всех. Вот. И вот она́, когда́ уже́ пришло́ вре́мя её… ей умира́ть, а не могла́ она́ ника́к умере́ть, у ней да́же дочь была́, она́ с на́ми коро́в дои́ла, она́, зна́чит, чё? М… Придёт на до́йку и говори́т: «Ма́ма вот, вот вро́де вот вро́де уже́ всё, вро́де… вро́де уже́ умерла́. И сно́ва начина́ется опя́ть у ней вот э́то: кри́ки, кри́ки, кри́ки». Пото́м, говори́т, она́ чё сказа́ла э́той свое́й до́чке: «Ска́жи кому́-нибудь таки́м, чтоб. [… – Разговор переходит на другие темы. Соб. через некоторое время: Так о чём ведьма попросила свою дочь?] Да, она́ ей сказа́ла. Да, она́ ɣърит: «Я пришла́, она́ опя́ть ма́ется, орёт». Она́ сказа́ла: «Зови́ крещёного челове́ка, вот, пусть он разбира́ет потоло́к». И она́ лежи́т, на пе́чке она́ лежа́ла. Вот она́ ей сказа́ла, вот… вот: «Снимать вот э́ти потоло́чины на́до, и то́лько тогда́, – ɣовори́т, – я умру́. Сде́лай, пожа́луйста, э́то, ина́че я бу́ду му́читься и тебя́ бу́ду му́чить». Днём ещё не… та́к-сяк, но́чью начина́ет ора́ть, они́ же не даю́т ей умере́ть, а ей вот на́до покида́ть э́ту зе́млю, аа принима́ть уже́ не принима́ют. [Кто не принимает?] А́нгелы. А́нгелы. Да, они́ её не принима́ют, и вот сказа́ла: «Пусть разбира́ют». Так вот пришли́ мужики, зале́зли на кры́шу, потоло́чины э́ти сня́ли, и всё, и она́ умерла́. Ну мы ми́мо э́того до́ма до… боя́лись до́ смерти ходи́ть, потому́ что зна́ли, шо там ве́дьма живёт. Она́, мо́жет быть, и не сто́лько мно́го зна́ла, но зна́ла. Де́ло в том, что она́ ду́шу свою́ дья́волу продала́. Вот. [Как люди поняли, что она ведьма?] А? [Соб. повторяет.] ОО, да все зна́ли, в… все зна́ли. Обы́чно молодёжь. Вот хто поста́рше, так те ка́к-то не так, а мы-то боя́лись. Вот у них в полнолу́ние, и́менно в полнолу́ние, начина́ется вот… вот и́хний шаба́ш. Вот. И вот почему́: говори́ли, что у ней… В огоро́д вот, а пацаны́ осо́бенно: «Ой, у э́той, у ве́дьмы там, – гъри́т, – таки́е огурцы́ наросли́. Дава́йте козла́ заго́ним». Ну вот и поле́зли два пацана́ туда́, и всё, и до утра́ сиде́ли там, они́ не могли́ найти́ вы́хода. Прики́нь? Да. Пока́ она́ сама́ не вы́шла, и говори́т: «Ну что, ребяти́шки, нае́лись огурцо́в?» Вот. [Она поняла, что они хотели огурцы украсть?] Да коне́чно. Дак вот: «А чё, а чё вы, ника́к не вы́лезете что ли?» – «Да нет, ба́бушка, мы не мо́жем воро́та найти́» – «Дак вот они́, воро́та, то́лько бо́льше никогда́ сюда́ не зала́зьте». Вот. И ди… ещё одна́ была́ при́тча така́я, зна́ешь: обы́чно во́зле неё, ну ўот как ўот щас вот на ла́вочках молодёжь, сиди́т там, там, там сидя́т. Осо́бенно па́рочки уся́дутся во́зле до́ма там. И вот так же в полнолу́ние, у ней, зна́чит, вот так же вот окно́ бы́ло, я по́мню, и вот так оно́ стои́т тогда́, а пото́м\ больши́е воро́та, и ещё над воро́тами кака́-то па́лка вот так [продольно] и вот так вот [поперечно] проходи́ла, э́то называ́ли «подворо́тня». И вот с окна́ с э́того, прики́нь, с э́того окна́ вот тако́й ша́рик. РРаз прям в э́ту, и всё, и вот по э́тому… по… по забо́ру, по э́той шту́ке вот ка́тится, ка́тится, ка́тится, пал – всё, и́скры пошли́, все ви́дели э́то вот. [А какой шарик?] А о́гненный ша́рик. Да. Вот и онау́ па́дала, па́дал э́тот ша́рик, и всё, и бо́льше его́ не ви́дим. А всё лю́ди говори́ли, что я́кобы она́ превраща́ется во что хо́чешь. Хо́чешь в ко́шку, хо́чешь в мы́шку, хо́чешь в… хо́чешь – во что хо́чет. Она́ во что захо́чет, она́ преврати́тся. Вот чего́ боя́лись-то, уу. [нрзб. 00:34:46.843] дого́нишь, бего́м бежи́шь до до́ма, блядь, скоре́е забега́ем домо́й, ɣой, ɣой, ма́ма на… «Холе́ра тебя́ не таска́й там, где не на́до! Чего́ вы там забы́ли?» А нам же охо́та посмотре́ть, ну вот и пот… а пото́м уже́ всё, не подхо́дим туда́. И у ней, зна́ешь, тако́е лицо́ бы́ло: она́ вот в магази́н идёт, и у ней ка́к-то глаза́ ка́к-то навы́верт вот так вот бы́ли. Кра́сные э́ти [в]от ве́ки, и всё э́то кра́сное, всё э́то… С ней боя́лись да́же здоро́ваться. Тако́е бы́ло, э́то на мое́й па́мяти уже́ бы́ло. Э́то я уже́ ви́дела, и вот э́то вот, чудеса́ э́ти ви́дела. [Как становятся ведьмами? Это как-то передаётся?] АА о... нет, мо́жет быть, мо́жет быть, вот почему́: вот е́сли б вот э́та вот ба́бушка, кото́рой, говорю́, потоло́к разбира́ли, у ней дочь была́, она́ отказа́лась. Я… отказа́лась: «Я не бу́ду». А е́сли бы она́ приняла́, она́ бы споко́йно умерла́, а э́та бы пото́м продолжа́ла вот э́то, но она́ не захоте́ла. Да, она́ не захоте́ла. «Заче́м мне, – говори́т, – э́то? Нет, я не бу́ду». И как она́ умоля́ла, упра́шивала, говоря́т там вот сосе́ди, что, я́кобы, чтоб она́ приняла́ вот э́то еёное всё. Она́ отказа́лась, она́ не ста́ла. Вот потому́ и так вот она́. А так е́сли б передала́, она́ бы свобо́дно, споко́йно померла́, а её дочь продо́лжила её похожде́ния, вот что тако́е.