[МИБ – учительница словесности на пенсии – рассказывает, что студенткой ездила в диалектологические экспедиции по Ишимскому району.] Ну тогда́ э́ти дере́вни, вот… вот та́м вот, на са́мом деле э́ти дере́вни бы́ли… состоя́ли из самоходов. То́ есть они из центра́льной ча́сти [России], ви́димо, перешли́, потому́ что они́ говори́ли не на… Вот мы́ сейчас зде́сь, в Карасуле́, говори́м на чи́стом ру́сском литерату́рном языке́. Вот э́то всё, преде́л, так ска́жем. А та́м вот, близ… там За́ворохино есть, така́я дере́вня [входит в Боровское сельское поселение] – вот та́м… ну э́тих, коне́шно, уже сейча́с бабу́лек никого́ не́ту, их нет. Есте́ственно, речь уже то́же на… наве́рно, поменя́лась уже́ на… и, так сказа́ть, де́ти уже по–друго́му говоря́т, а вот они́-то как ра́з – у них там мно́го вся́ких ра́зных фо́рм было. Вот я по́мню… вот таки́е фо́рмы бы́ли, стяжённые фо́рмы глаго́лов, они́ там «рабо…» - так… глаго́лы они́... глаго́лы они́ ка́к бы оконча́ния съеда́ли: «рабо́тат». То есть не рабо́тает челове́к, а рабо́тат. Вот таки́е, наприме́р. Или там «жари́ща», «духоти́ща», «грязи́ща» – вот то́ есть вот та́к вот. Ну, и в обихо́де они́... в обихо́де они то́же по-друго́му называ́ли слова́. Ну, бы́ло, наве́рно, интере́сно тогда́. [Что за самоходы?] Дак, а вот, наприме́р, вот ту́т вот… не в Карасуле́, а вот два́дцать киломе́тров – есть дере́вня Буту́сово. Вот я́ там по́сле институ́та три го́да отраба́тывала. [...] Э́то, коне́шно мрак. В основно́м э́то, дере́вня, она́, коне́шно, из самохо́дов состоя́ла – там чува́ши, чува́шская дере́вня. Вот. По́лностью чува́шская дере́вня… Так что… [Чуваши – это самоходами называли?] Ну, не то́ что самохо́дами… А ка́к они́ туда́ попа́ли, чува́ши… чува́ши – чува́шская дере́вня в Сиби́ри? [...] [ОТИ:] Ну там о́чень ма́ло наро́ду оста́лось. [МИБ:] Ну, мо́жет быть, старожи́лы каки́е и есть. [ОТИ:] И недалеко́, недалеко́ от Карасуля́, одна доро́га идёт и… [МИБ:] Ну, то́ есть когда́ я прие́хала, я ви́жу, что ру́сское… ру́сское обли́чье, а говоря́т на неру́сском – я вобще́ испуга́лась про́сто-на́просто. Я никогда́ не ста́лкивалась с э́тим. [...] Смо́трят на тебя́ ру́сские, говоря́т на неру́сском языке́. [ОТИ:] Аɣа́, когда мы́ с отцо́м приезжа́ли, тут нас то́же они́ осо́бо обраща́ли внима́ние, как бу́дто друга́я на́ция. [МИБ:] Ну, у ни́х ка́к-то… э́то, они́ ка́к-то отлича́ются всё равно́... [ОТИ:] И го́вором, и… [МИБ:] Ну, до́ма они́ говоря́т на… на своём, чува́шском языке́, есте́ственно, в шко́ле они́ как пра́вило у́чатся нева́жно, ру́сский язы́к до ни́х как пра́вило не о́чень дохо́дит: «уе́хола» - как мы писа́ли, так мы и пи́шем, и в шко́ле, и уже́... рабо́тает в библиоте́ке: «Уе́хола в Иши́м». Ну, вот та́к. Пото́м вот была́ дере́вня Миха́йловка, но она́ уже забро́шена, то́же киломе́тров, наве́рно, два́дцать. Та́м вот… они́ вобще́, вот и́менно само… самохо́ды – они́ прям, наве́рно, шли тужа́ пешко́м. [ОТИ:] Отлича́лись, они́ и го́вором, и культу́рой отлича́лись. [МИБ:] Они я́кали… у них я́канье бы́ло. «Мяха́йловка», – они та́к говори́ли. [ОТИ:] Аɣа́, Мяхайловка вместо Миха́йловка. [МИБ:] Э́то же со мной паца́н учи́лся, он там четы́ре кла́сса шко́ла была́, а пото́м в сре́днюю сюда́, в Карасу́ль, их привози́ли – он та́к до и говори́л, нарас… на э́то… ну… [ОТИ:] На чува́шском языке́. [МИБ:] Да не на чува́шском – на како́м чува́шском! Я́кал. Вот э́то я́канье у них преоблада́ет. Ну, щас уж э́ту дере́вню заки́нули-забро́сили, коне́шно, уже всё. Де́ти уе́хали… [...]. [А в чем они отличались культурой?] [ОТИ:] Ну, они́ каки́е-то, зна́ете, бы́ли не слишком ра́звитые, ограни́ченные. Мы в э́той дере́вне свои́х овец пасли́ и коз. Увози́ли на ле́то, а о́сенью забира́ли. Вот и всё, всё обще́ние. А то́ что она́ [МИБ] там в шко́ле рабо́тала – ну, рабо́тала и уе́хала, а щас и дере́вня вся распа́лась. [...] [МИБ:] Они́ ка́к-то всё-то в основно́м таки́ми тро́ешниками бы́ли. Вот она́ [ОТИ] пра́вильно… ну́жные слова́ подобрала́, я бы да́же не э́то… не… не смогла́. Она́ то́чно сказа́ла, что кака́я-то така́я… ощуща́лась… [ОТИ:] Отлича́лись культу́рой и обраще́нием. [МИБ:] Так сказа́ть, скоре́й всего, отсу́тствием. [А в повседневной жизни? Может, хозяйство по-другому вели?] Не… не сли́ш… не сли́шком они́ были ря́шливые, та́к сказа́ть. [Это чуваши?] Ну да, не о́чень они́ аккура́тные бы́ли. [Это самоходы?] Вот мне воще́ ка́жется, что они́, самохо́ды… Хот\ вот у на́шей… вот у меня́ у сро́дной [двоюродной] сестры́ – зна́чит, получа́ется, е ба́бушка – она́ пришла́... пришла́ с детьми́ – от они жи́ли в Миха́йловке, вот, у неё пре́дки отту́да – хотя́ она́ говори́т, что она́ у них была́ така́я аккура́тная. Ну, я не зна́ю, от чего́ это зави́сит. Она́... никако́й, собственно, книг не чита́ли, газе́т не ви́дели, про́сто лю́ди бы́ли необразо́ванные – э́то гла́вная причи́на. Темнота́. Лю́ди были неучёные, отку́да они могли бы́ть каки́ми-то? Вот, чем да́льше от Москвы́, получа́ется… глу́бже, та́к сказа́ть, да́ вот, сюда́ - получа́ется, что вот таки́е лю́ди. Всё-таки центр – он есть центр. [ОТИ:] Ну, на́ши карасу́льцы, коне́шно, отлича́лись от них. Они́ ка́к-то осо́бо и смотре́ли, когда́ к ним приезжа́ешь в дере́вню, ка́к-то осма́тривают, что ка́к бу́дто друго́й челове́к. И уже́ отли́чия находи́ли. [Что это значит?] Находи́ли. [МИБ:] Ну во́т, в мане́ре поведе́ния. [Но вражды не было?] Не́ было. [МИБ:] Нет, нет, абсолю́тно нет, абсолю́тно. [ОТИ:] Да́же ра́достно встреча́ли. [МИБ:] Абсолю́тно нет. Они́ вобще́, на́до сказа́ть, доброжела́тельны. Доброжела́тельность была́ у люде́, не то́ что сейча́с. Вот ра́ньше была́ доброжела́тельность. [ОТИ:] О́чень гостеприи́мно встреча́ли. [МИБ:] Везде́... в како́й бы ты колхо́з ни прие́хал… Сейча́с э́того нет. [ОТИ:] Они́ на тебя смо́трят, сло́вно ты из Москвы́ яви́лся.