[Не говорили, что за аборты на том свете ждет какое-то особое наказание?] Да. Мне всё вре́м ба́бушка моя́ говори́ла: «Рожай сто́лько, ско́лько даёт Госпо́дь Бог». Ну… я де́лала, в больни́це, прерыва́ние бере́менности у меня бы́ло два ра́за, потому́ что де́ти бы́ли ма́ленькие. Я… я обраща́лась к врача́м, вот. И пото́м я реши́ла испове́доваться в Сургу́те [МНВ живет в Сургуте, на лето приезжает в Карасуль], в це́рьковь, в храм пошла́ перед каки́м-то пра́здником, я не по́мню: то́ ли перед Па́схой, и я пошла́ в храм и реши́ла испове́даться, снять грехи́ свои́, каки́е есть там – обы́чно э́то де́лают п… и мож… и́ли, мо́жет, перед Рождество́м, я не по́мню в как… но перед каки́м-то боже́ственным пра́здником э́то бы́ло. Ну я пошла́, всё, записа́лась там пришла́, меня́ принима́ет ба́тюшка там како́й-то там, я не зна́ю – он прям тако́й зло́й был – и говори́т… Я говорю́: «Я хочу́ испове́даться, снять грехи́, чтобы э́то…» И он мне в пе́рвую о́чередь задаёт вопро́с: «Або́рты де́лала?» Я говорю́: «Да, два». – «Уходи́ отсю́да». – «Это почему́?» – «Уходи́. Тебе зна́ешь, ско́лько на́до очища́ться после э́того? Ты уби́ла свои́х дете́й. Кто́ тебе позво́лил лиша́ть жи́зни,..» Он меня так\ отруга́л: «Уходи́, я тебя́ не бу́ду испове́довать, я тебя́ не бу́ду. Снача́ла ты, вот, полго́да чита́й моли́твы, – каки́е-то там даёт мне книжо́нки, – проси́ Го́спода проще́ния, полго́да э́то всё чита́й ка́ждый день изо дня́ в день, станови́сь на коле́ни, всё вот э́то вот, зама́ливай свои́ вот э́ти… Это са́мый большо́й грех! – и э́то, – а пото́м приходи́». Ну, я, пра́вда, ме́сяц почита́ла, пото́м что́-то у меня́, я уе́хала, сюда́ прие́хала и мне не́когда бы́ло. Пото́м я сюда́ обрати́лась к ба́тюшке к на́шему, Илье́ – меня на́чали домовы́е беспоко́ить. Домово́й меня́ всё ходи́л, в го́сти приходи́л ко мне́. И э́то, и я обрати́лась к ба́тюшке. В храм пришла́, он мне говори́т: «Ну, зна… зна́ете что я вам скажу́: домовы́х как таковы́х не́ту, э́то, – говори́т, – па́дшие а́нгелы, вобще́-то вот, они́, – говори́т-то вот, – и бузя́т. Зна́чит, грех действи́тельно на вас како́й-то». Ну он мне… Я говорю́: «Вот та́к и та́к – он мене́ не отпусти́л грехи́ да всё». ну, он мне отпусти́л грехи́, испове́далась я ему́, всё. И он мне э́то, отпусти́л грехи́. Бат… «Почему́, – говори́т, – он так?» Я говорю́: «Не зна́ю, он мне сказа́л, что… злой тако́й, что иди́ отсю́да. Вы́гнал меня́». – «Ну вы́ же об э́том жале́ете?» Я говорю́: «Да, жале́ю, тепе́рь жале́ю, коне́шно». Ну, ну, ба́тюшка вот наш Илья́ – он мне отпусти́л грехи́. Э́то… э́то кара́лось, да. э́то о́чень нака́зывал… говори́т, пото́м… ну ка́к говоря́т они́: ты попадёшь в ад. Что́бы… чтобы замоли́ть свои́ вот э́то вот, вот э́тот грех свой, са́мый большо́й, что́бы не попа́сть в ад, ты должна́ чита́ть полго́да вот э́ти все моли́твы и би́ться лбо́м, станови́ться на коле́ни перед ико́ной и би́ться лбо́м – вот ка́к вот действи́тельно мо́лятся вот, что э́то… об по́л. Зама́ливать грехи́. Ну, попаду́ в ад, значит, попаду́ в ад. Что́ теперь сде́лаешь? А вобще́, вот та́к и говоря́т, что на́до рожа́ть сто́лько, ско́лько даёт Госпо́дь. Зна́чить, Госпо́дь… реши́л так, на… а вы не должны́ с э́тим спо́рить и идти́ про́тив Го́спода. Во та́к. [Через некоторое время МНВ возвращается к разгвоору о том, как ее пугал домовой. Она продала свой большой дом на 200 квадратных метров в пос. Новокировский, потому что осталась одна, а без хозяина в большом доме сложно.] И та́м вот я оста́лась одна́ уже́-от кода́-от, де́ти все поразъе́халися, все поразошли́ся. Ещё када́ семьёй жи́ли, как-то незаме́тно это всё бы́ло. А када́ одна́ оста́лася, и жу́тко ста́ло. Меня́ там ста́ли домовы́е, домово́й меня́ вообще́ тода́-то выжива́л. С э́того до́ма, э́то уу\жас! Это у́жас како́й-то бы́ло, что я там ви́дела. И с… и чу́вствовала. Не дай Бо́г. И сюда́ уже прие́хала пото́м. А пото́м мне ба́бушка говори́т, там одна́ ба́бка мне сказа́ла: «Ты его́ прикорми́». Приэ́тот… Я его́ корми́ла и пои́ла ка́ждую ночь. По рю́мочке вина́ ему налива́ла, на холоди́льник ста́вила. И э́тот, ка́к его́, да, а пото́м уже́ мне ба́тюшка сказа́л: «Вот э́то ты зря́ сде́лала. Э́то же па́дшие а́нгелы, а не домовы́е. Так ты… так и не́ту, — говори́т, — домовы́х, — гыт, — э́то па́дшие а́нгелы. Ты, — гът, — бе́сов, — гът, — прика́рмливала». А дак а мене поле́гше ста́ло. Я их подкорми́ла, дак они́ меня́ беспоко́ить не ста́ли, а то́ ведь я… И я́ до… до сих по́р вот, я тода́ привы́кла все́ми ноча́ми не спа́ть. Я сиде́ла со све́том, и́ли в компью́тере, и́ли в телеви́зоре, потому́ что я не могла́ спать. Я то́лько ля́гу, закро́ю глаза́ — всё, начина́ется. Чёрт-те что начина́ется. Поэ́тому… И сюда́ я уже прие́хала, я́ здесь вро́де бы жила́ споко́йно — как опя́ть меня́ на́чали донима́ть. Ду́маю: «Ну во́т, за каки́е грехи?» Опя́ть. Вот. Пото́м [нрзб. — 02:49:14,031]. [А что, шум какой-то стал?] Не то́лько шум. Ко мне про́сто, меня́ оклика́ют, ко мне про́сто садя́тся, меня́ иногда́ да́же… Прости́те за г… Ну да́же любо́вью занима́лась. И э́то бы́ло не во сне́. Я же не спала́, я же чу́вствовала э́то, что меня́ кто́-то обнима́ет, целу́ет. Э́то бы́ло у́жас, я пошла́ к ба́тюшке тода́, к Илле́. Я рассказа́ла Влади́миру Фили́пповичу [СВФ] и Татья́не-то [СТА], его́ жене́, мы друзья́ хоро́шие. Татья́на сра́зу позвони́ла ба́тюшке: «Так и та́к». Он: «Пусть придёт ко мне́». Он освяща́л дом пото́м, приходи́л, освяща́л его́, всё. Выгоня́л отсю́да. «Ну, мо́жно, — гъть, — и са́мой, — гът, — сде́лать». Он меня́ учи́л, как сде́лать, чтоб вы́гнать отсю́да всё, бе, бе… бе́сов всех э́тих. Вот та́к вот. [Помогло после освящения?] Да. А щас вот всё, наэ́рно. Но зато́ сего́дня но́чью спала́ [нрзб. — 02:50:10,191]. Вот виси́т друшла́к [показывает на дуршлаг, висящий на крючке над плитой] на стене́. Вот-от ка́к вот он мог упа́сть? Легла́ в три часа́ но́чи. То́лько задрема́ла — баба́х! Что́-то сту́кнуло. Подскочи́ла, а я сплю́ только со све́том, и ложу́сь о́чень по́здно всегда́ — в три часа́, пока́ не рассветёт. Вот та́к вот я да привы́кла по́сле того́ вот, боя́лась када́ спать. Я подскочи́ла, я вот всё вре́мя вот зде́сь сплю, в свое́й ко́мнатке. Почему́-то дуршла́г валя́ется на полу́. Вот ка́к вот он с крючка́ вот упа́л? Вот сего́дняшняя ночь вот была́, вот что́ это тако́е? Вот ну ка́к вот он ни с того́ ни с сего́ полете́л? Кто́-то его́ столкну́л и́ли чё? Паранорма́льное како́е-то всё! [Смеется.] Вот э́то то́лько с На́дей быва́ет тако́е, со мно́й. И вот ни с ке́м не случа́ется — со мной кака́я-нибу́дь ерунда́ да случа́ется. [А в старом доме что они с Вами делали?] О, а там вообще́. Меня́ всё вре́мя зва́ли, стуча́ли, греме́ли. Кто́-то звал меня́ всё вре́мя: «На́дя!» А?! Я подска́киваю, вот зна́ете, вот тут-от, меня́ кто́-то зовёт, я спала́ там на второ́м этаже́ — соска́киваю, бегу́ на пе́рвый эта́ж. Вот как кто́-то зовёт меня́, кто? Я одна́ до́ма. Кому́ я нужна́? Вот. То́ ли… То на… начнёт дави́ть, то́ ли быва́ет, зна́ете, тако́е: ся́дет на но́ги, от како́й-то чёрный силуэ́т, от ви́жу, вот очерта́ния ви́жу — чёрный вот, здоро́вый силуэ́т. И вот на но́ги мене́. Да́вит вот… Ну́ как, как бу́дто вот та́к наклоня́ется и да́_вит, и да́вит меня́. А мне́ дых… Дыхну́ть не́чем. Я [часто вздыхает]… От, зна́ете вот, хвата́ю во́здух, мне дыша́ть не́чем. Вот вся́кая ерунда́ така́я была́. А… Я не зна́ю, вот расска́зывать вот э́ту ска́зку — всё равно́ не пове́рите, но я́ вот расскажу́, вот че́стное сло́во. Пото́м когда́-то я прикорми́ла э́того домово́го, как мне посове́товала ба́бка ста́рая одна́. Прикорми́ть домово́го, что «ты, наве́рно, его́ не ко́рмишь». Я то печеню́шку положу́, вот рюмочку вина́, на сле́дующее у́тро вылива́ю. Опя́ть на сле́дующую ночь друго́е ста́влю, све́женькое. Вот. Всё, э́то всё прикорми́ла, всю́ эту буты́лку вы́поила им вина́ — ɣо́ссподи, прости́ ему! Лу́чче бы сама́ вы́пила. Вот. [Смеется.] [А куда выливали?] За поро́г выливать, к забо́ру, сказа́ла. Во. Пото́м, зна́чит, прошло́ к… ско́ко-то вре́мени, захожу́ я, зна́чит, к себе́ в ко́мнату там, в спа́льную, да? У меня́ там глади́льная доска́ леж… стоя́ла, гла́дильная доска́. На ней бельё, ду́маю: «На́до погла́дить. Пойду́ я погла́жу бельё». Так захожу́ — не поняла́ ничё. Смотрю́ на э́ту гла́дильную д… «А чё тако́е?» Во тако́е кру́гленькое сиди́т, бе́лое. И как у ёжика вот таки́е вот, вот зна́ете вот, ка́к вот, у игру́шки вот, из мультфи́ма ёжиков, с таки́ми вот дли́нными иго́лками, зна́ете вот, каки́ми-то шипа́ми. Не иго́лки, а каки́е-то вот как шипы́ вот таки́е вот, как и… Я ничё не могу́ пойма́ть [понять (оговаривается)], оно́ кру́глое тако́е, всё вот в таки́х иго́лочках бе́лых. И тако́е, зна́ете «тпру́-тпру» [имитирует звуки прыжков]. Я така́я… Раз — никого́ не́ту, ду́маю: «ɣо́споди, это шо́ тако́е бы́ло?» Я… [Смеется.] Я ду́маю, мне показа́лось, и́ли чё, и́ли я вот одна́ така́я ду́ра, что мне́ вот это всё вот, и́ли во мне всё-таки что́-то действи́тельно ба́ба… ба́бка Джаку́пка моя́ оста́вила, что́ вот, у меня́ вот, тя́нет на каки́е-то таки́е вот, меня́ всё вре́мя куда́-то втя́гивается… Втя́гиваюсь я.