[… - наливая чай собирателям, ШМА даёт одной из них чашку с пятном на внутренней стороне донышка. См. фото ShMA-Karasul-Ishimsk-prisushka.] [ШМА:] Де́вочки, не бо́йтесь, э́то никака́я не прису́шка, э́то так бока́л сде́лан, ви́дите, чёрное пя́тнышко. [А что значит – присушка?] У нас здесь мужи́к – Ца́рствие ему Небе́сное, вот, где дом сгоре́л, он к нам всё вре́мя ходи́л. Ну, друг наш был, он всегда́ здесь, у нас здесь, и э́то, ка́к ўо, ну, как-то, ну, э́то как придёт он, ну, ча́ем, ве́чером – у́жином, туда́-сюда́ […], и э́то, ну, я взяла́, ча́ю нали́ла, без за́дней мы́сли – мне никогда́ никто́ не говори́л. Я туда́ налила́-то ча́ю, в э́тот бока́л, он пото́м допива́ет и говори́т: «Ты чё, каки́ми-то прису́шками занима́ешься, что ли?» Я грю: «Каки́ми прису́шками?» Он: «Ну дак вот э́то, что пя́тнышко-то чёрное-то что́-то». Я грю: «Ты чё, больно́й? — я грю, — его́ так купи́ли, — подари́ли, — грю́, — его́ так». Не купи́ли, а подари́ли мне его́ так, э́тот бока́л. Я грю: «Я что, на э́ту похо́жа, что́бы како́й-то хре́нью занима́ться?» [То есть, когда чёрное пятнышко на кружке — это присушка?] Нет, нет, ну, про́сто, мне де́лать не..., ну, что на раз э́то, на дне́, ну что, никогда́ же в бока́лах не быва́ет ничего́ тако́го, как сказа́ть… Чи́стое же дно всегда́, вот, ну я ему́ говорю́: «Ну что, де́лать мне, — грю, — что́ ли, не́чего?» А э́то, у нас бока́л – то́же кто́-то подари́л где́-то, я его́ вы́кинула, и э́то, ка́к ўо, […] ча́ю нали́ли в его́, и у него́ зна́ете, вот так вот там кака́я-то как фигу́ра — не фигу́ра, кори́чневый стал внутри́ вот так вот как-то, каки́ми-то так как во́лнами, как э́то — я его́ сра́зу вы́кинула. [Из чего фигура, из чая?] Вот он про́сто внутри́ э́то, ка́к ўо, почерне́л, вот, вот так вот, ну, как сказа́ть… Он тот широ́кий, большо́й бока́л был. И вот, э́то, внутри́ вот та́к вот как-то как, как и гора́, тут кака́я-то как бу́дто бы змея́, или что, или что́-то вот так вот, я-то снача́ла-то ду́мала, что про́сто кто́-то ча́ю нали́л, тёрла, тёрла и со́дой, и всем на све́те — он да́же, да́же не оттира́ется. [Это уже на сухом бокале остались следы?] Да, вот, по́сле ча́я, да. Ну, я его́ сра́зу же вы́кинула. Нам его́ подари́ли, коро́че… [Кто-то подарил?] Да. Я его́ сра́зу же шандара́хнула. [То есть, вы думаете, что кто́-то что-то сделал с ним?] Да, да, да, ну, ну вот, как объясни́ть бо́льше, представля́ете, вот э́ти, е́сли, как сказа́ть, бе́лые бока́лы — они́ бе́лые и есть […] не э́то, ка́к ўо, вот, и ка́к это мо́жно э́то, как сказа́ть, объясни́ть, что, почему́ оно так? [...] [То есть, надо было избавиться от этой чашки?] Ну я так реши́ла. [А вы куда её выкинули?] Да я не зна́ю! Я её шандара́хнула и в му́сорку. [На улицу или в доме?] Я на у́лице её шандара́хнула в му́сорку и всё. Э́то уже́ го́да два тому́ наза́д бы́ло, наве́рное, как, мо́жет быть, да́же бо́льше. На Но́вый год подари́ли таку́ю. И я её сра́зу же. Потому́ что как бо́льше объясни́ть така… така́я широ́кая, и на ней э́то… ба́ба была́ снару́жи сде́лана. Такая кака́я-то – ну, вот э́та, с му́льтика, где сейча́с так, глаз оди́н закры́тый волоса́ми так, и так, и так [показывает жестами на своем лице]. Вся перекоси́вшая така́я. Вот, я грю: «Как бо́льше объясни́ть э́то?» Я сра́зу его́ взяла́, шандара́хнула об э́то, и всё. [А если бы не выкинули, что могло бы быть?] Ну, я не зна́ю, что… мо́жет быть, и ничего́, зна́ете э́то, как сказа́ть, мо́жет быть, э́то ну, как, ну про́сто я что́-то так вот, что… […] Я грю, да я про́сто сама́ для себя́ что́-то не что, не э́то. […] Вот, я про́сто сама́ для себя́ так реши́ла, что грю, что нахрена́ она́ на́до, ну, кто тут, я говорю́, э́та кори́чневая, ещё кака́я-то мо́рда. [А что всё-таки за присушка такая?] Нет, ну, э́то как вот говоря́т, что привора́живают – э́ти, э́то ти́па вот э́того, я ду́маю. Ну, я грю: «Я что, больна́я, что ли, ты мне тут на́хрен ну́жен?» И всё. У меня́-то разгово́р коро́ткий. Потому́ что ка́ждый… Я грю: «Бо́льше вообще́ тебе́ ча́я никогда́ не налью́, придёшь».