[Цыган пытался всучить ШМА куртки из кожзама, она еле выпроводила его. Далее вспоминает сама:] Ра́ньше у нас тут по́езд кита́йский, ну, ки… в э́том, в Иши́ме е́здил. И вот кита́йские ве́щи продава́ли. Там как по э́ти… по́езд идёт — там наро́дуу на вокза́ле — не проби́ться. Они́ с око́шек торгова́ли, выска́кивали, ну всё! [Китайцы?] Да, кита́йцы, ну, э́то вот в восьмидеся́тые го́ды, в девяно́стые го́ды. Ой там уби́йствоо, вообще́. Хвата́ют, чё это ка́к ўо, они́ — де́ньги, там ска́жут, ско́лько, им су́ют там, и э́то. Они́ как… от… от э́тих, от трусо́в и до ку́рток, и… [… — Тогда ШМА взяла там две мохеровых кофты — мужу и сыну; муж носит кофту до сих пор, такая она хорошая и качественная, а сын пододевал кофту тайком под нижнее белье для тепла в армии (служил в ВДВ) и оставил эту кофту будущим солдатам, а синтепоновое одеяло с того же поезда село после стирки.]