Мы жи́ли в э́том, там, до́ма-то [деревня Викторовка Казанского района], и, ну, вы́-то городски́е, и, наэ́рно, не зна́ете вот. В Рождество́-то хо́дят сла́вят-то. Коляду́ют-то, сла́вят-то. И вот у нас в дере́вне ра́ньше всё вре́мя, дере́мня [sic!] больша́я была́, это ща́с там, наэ́рно, дворо́в пятна́дцать оста́лось, потому́ что ещё э́ту грани́цу-то там сде́лали, и туда́ никого́ не пуска́ют, и лю́ди э́то, да поумира́ли, ста́рые умира́ют, а молоды́х не́ту. И ўот, мы ходи́ли всё вре́мя, ну сла́вить то́же ведь вот, в де́тстве, и пото́м уже. Про́сто, нам не на́до ничё — про́сто, ну как тради́ция, они са́ми, стару́шки, ўот… э́то. И ўот у на́с там то́же мала… Мала́нья, ну, её Мару́ся, ну, ч… не зна́ю, чё её Мела́ньей зва́ли, Мала́ньей ли. И ўот она́ — оой, и ўот э́та ка́к ўо, и сноха́-то — не дай Бо́ɣ мы это ка́к ўо, ми́мо идём, ну что ка́к там, по у́лице идёшь же это… А она́ вы́скочит: «А вы чё хо́дите, вы чё, ни́щие, голо́дные, вам чё, пойи́сть не́ча?» Ну э́то про́сто, как сказа́ть, тради́ция испоко́н веко́в, на Рождество́-то э́то же. Да́же э́то, в ночь пе́ред Рождество́м-то ходи́л сла́вили. Ўот. Э́то испоко́н веко́в тако́е, Ве́ра [обращаясь к соб. ФВА]. Года два́ или три́ тому́ наза́д пое́хали, у меня́ там бра́т живёт, в Ви́кторовке, и э́ту-от ме́лочь взя́ли э́ту, Ксю́ху. Мы с Люба́шкой и дед пое́хали. Зять у нас на ва́хте был. Ну, в Рождество́. Ну и Ири́нка-сноха Ва́ньке-сы́ну говори́т: «Ва́нька, иди́, э́ти… Стару́хи все что… — Оди́н там мальчи́шка то́ко оста́лся, кто не сла́вит, ну а все́, что на́до сла́вить, у нас тради́ция. — «Своди́ это там ещё...» Дьве э́тих вну́чки племя́нчатых, Да́ша с Ли́зой, и на́ша. Ну и всё, и повели́. Те́-то сла́вят у себя до́ма все, те́-то зна́ют, и ето ка́к ўо, э́ту, ка́к ўот о, чита́ют-то эту, родись… кода́ в Рождество́-то э́то, сла́вить, э́то «Сла́вите…» А на́ша-то не э́то. Ну и пошли́ они́. Да́ли мы им по паке́ту. На́ша ешшё в ва́ленки, в каки́е-то сапога́х, ой, им ких-то по дома́м все стару́хи ра́ды, дово́льны, что к йим пришли́ сла́вить. Ну пе́рво-то те просла́вили, пропе́ли э́ту пе́сню — на́ша запо́мнила. И пото́м то́же там, на́ша-то ма́ленькая, выгля́дывает там из-за… И то́же ведь это ка́к ўо. Она́ потом пришла́ — по́лный паке́т там, моро́жено дава́ли им, по пя́ть-по ше́сть моро́жен, потому́ шо набра́ли, а никто́ не э́то. [Восторженно ахает.] Пли́тки шокола́дны там, ўот… И э́ти, се́мечки ты́квенные. Ой там, я не зна́ю, она притащи́ла вот тако́й ўот паке́т [шуршит большим пакетом в пример] — большу́шшый, по́лный, дотащи́ть… Ва́ньке тащи́ть, то́ шо она́ шшё ме́лкая. Ти-то поэ́то ка́к ўо… Ўот Ли́за — она на́ год то́ко её поста́рше, но она́ как-то э́то, на.. раз она в дере́вне живёт, она та́м до́ма и дрова́ таска́т, и всё, и… Она́ как-то покре́пче, посильне́е. Ўот. А на́ша, она́ раз… она́ — ма́ма в шко́лу увезёт, со шко́лы привезёт, до́ма она́ ничё не э́то, ну, ме́лочь э́та. Ну, как сказа́ть, хоть она́ на фи́тнес, и везде́ там её во́зят… Она́ пришла́ — у неё таки́е бе́шены глаза́! Она́: «Ах! Ма́ма! — те́-то пока́зывают, она́: Ма́ма [ахает], смотри́, — пря́м э́то я с… смотрю́, она́: [ахает] — прям таки́... Ва́нька гът: «Мы там ещё в три́ или в четы́ре до́ма не сходи́ли, дава́йте нам сле́дующие паке́ты, мы ещё пойдём!» [А в Карасуле не славят?] Ну та́м, в посёлке [пос. Октябрьский в двух км от Карасуля] да у на́с сла́вят. У нас ба́тюшка [отец Илья] по свои́м по прихожа́нам е́здит. У него́ во́семь что́ ли дете́й… [… — у отца Ильи недавно родилась девочка. Жена Ильи невысокая, маленькая, а сама рожает детей по 5-6 кг.] Ба́тюшка е́здит то́же-ить вот, пою́т-то э́ти, рожде́ственские пе́сни, всё, и э́то. И та́к ребяти́шки бе́гают. В про́шлый год бе́гали, и́ли ны́нче… [Здесь?] Ну. Ну хо́дят здесь вот э́ти, внуча́тки вот зде́сь ўот это ка́к ўо, приезжа́ют с Тюме́ни и то́же. Я говорю́, я с… ну, ра́ньше-то, щас, и взро́слые приходи́ли, и всё-всё-всё. Э́то… Ча́сто всё… к на́м заходи́ли, сюда́ бе́гали — и взро́слые, и де́ти, и всё это ка́к ўо. Всё. А вот э́ти после́дние года́ сюда́ не хо́дят. Вот э́ти, ребяти́шки пришли́ — нас то до́ма не́ было, мы к Новосёлову что́ ли уе́хали к золо́вке. Ну не́ было нас, коро́че, до́ма, я гъу: «Ух…», я така́я была́ зла́я. Я люблю́ вот э́то вот, я говорю́, ра́ньше, от прие́дем к ма́ме, и там при… Ма́ма отц… ну, отца́, она́ гъла всё вре́мя: «Иди́, у нас соба́ки!» У роди́телей всегда́ больши́е. «Иди́, зазыва́й, кто́ это ка́к ўо…» Идёт ноч… веч… У́тром же ра́но. «Зазыва́й, пу́сть это ка́к ўо, захо́дят». А вот э́сли, мы́ ещё кода́ бе́гали ра́ньше, е́сли кто́-то там две копе́йки даёт, или три́ копе́йки, де́нюжку — ой, дак тогда́ вообще́ блин, все бе́гают. А у на́с мать всё вре́мя вот ко э́то… по де́сять копе́ек. Вот ко… всё вот, да́же, ка́к сказа́ть, де́нег там нет, ни ещё чё — она́ всё вре́мя по де́сять копе́ек всем. Дак нам тогда́ вообще́ тогда́ в э́то… бегу́т, и…