С: Может, она сказки вам какие-то рассказывала в детстве?
ЗФ: Нет, нет, не рассказывала. Она в какой семье выросла, у ней отец не священник, а прислуживал в церкви, и они очень набожные были. Говорит: «Мы как выросли, только на ножки встали, так нас за руку и в церковь». Она ни одного класса не кончила, а ко мне приехала жить-то, в церковь она не ходила, плохо ходила, вот. Как начнется служба-то, она все до капли знала слова-то, она с пяти-то годов, оно ей в голову-то, она ни в чем нигде не ошибалась, как служба начнется, она лежит на печи, она всю службу знает. А братья у нее были ученые, видишь как, ее не выучили, ни одного класса не кончила, а братья-то были все-таки грамотные. И они торговать стали, возили материал, раньше судили или расстреливали. Их, значит, пресекли, и они сразу собрались, и уехали два брата. И куда они уехали? Она их просила, чтобы они сообщили, они: «Нет, мы тебе сообщать не будем, чтоб тебя тут не тревожили». Оказывается, у нее кто в Москву уехал, кто за Москву, где моя родня? По всему Советскому Союзу, мы не знаем, где. Чтобы нас не тревожили, они ей помогали, у нас семья большая, они ей помогали, маме… Девчонки без трусов ходили ведь, в чем одеваться, раз ни копейки не давали? Мы работали в колхозе, там давали только хлеб, пшеницу, рожь, мы сами крутили на крутилке, а денег-то нет. Скотину продадут, чтобы нижнее белье купить-то.