[Не слышали рассказов, что Христос или святые по земле ходили?] Ты зна́ешь, что, э́то к моёй родно́й обрати́сь, она́ бо́лее в Бо́га ве́рющая. [Родной? К сестре?] К ма́тери. То́ка яна́… я не зна́ю… навря́дли бу́дет вам говори́ть. [Она тебе что-нибудь про это рассказывала?] Ты зна́ешь, я с ей на э́ту те́му осо́бо не разгова́риваў. Она́ бо́льно суеве́рный челове́к, она́ смо́тре дете́й и вся́кую э́ту смо́тре, мать. Так шо она́ на э́ту те́му никада́ не разгова́ривае, да́же со мной. Ну, яна́ подле́чивае дете́й, мать моя́, так шо она́ на э́ту те́му, я ду́маю, шо да́же ии… со студе́нтом она́ говори́ть не бу́де. Она́ не… ни з… ни с кем на счёт э́того не разгова́ривает и ду́маю, шо и разгова́ривать не бу́де. [Как лечит?] Она́ там каки́е-то моли́твы чита́е, не зна́ю. [Помогает?] Я не зна́ю. Мне, напрыме́р, не помога́е, она́ мне хо́чет от горе́лки вы́лечить, но я… ви́дите, не помога́е. Я всё вре́мя выпива́ю, ну, як, в ме́ру возмо́жности. Во. Так шо, ду́маю, шо, наве́рно, нет. [Как она тебя лечит?] Ну, моли́твой. Бере́ть па́лку, блядь, и хо́чет перепи́здить, и вот так, вдоль спины́. Во. А спина́ крута́я, во. В разве́дке не злома́ли, во, ду́маю, шо и тут не злома́еть. В Спиридо́новке не злома́ли, так шо, ду́маю, шо с… як-нибу́дь сдю́жу. [Какую молитву?] Ну, напрыме́р, от зу́бы, дак чита́ешь: «Зу́бы, мои́ зу́бы, ко́рни мои́, ко́рни, за́ хуй меня́ дёрни, да ложи́ся спать». Я отку́дова я зна́ю, ка… вот, ты б подошла́ к ней, ты ж же́нщина, ну, подошла́ б и спроси́ла: «Ива́новна, вот как мне там э́то?» Во. Дак она б\, мо́же, с тобо́й бы и откро́… [К ней ходят люди?] Нуу, кото́рые то́ко зна́ют. [Ходят лечиться?] Ну, прыязжа́ют с Новозы́бкова, с Го́меля, ну, те, кото́рые… ну, хто́-то че́рез ро́дственников мо́же, ну, э́то узна́е. А так осо́бо она́ не… [Она всё лечит?] Да не, от стра́ха. [От страха?] Ну, да, от испу́га, основно́м, ну ма́леньких дете́й то́ко от испу́га, ну, зубну́ю, там, шче [ка]кую-нибу́дь боль. Мня я… я не зна́ю, прые́хаў, нърно, кто́-то сгла́зиў ли что ну… Ну, ра́ньше бы́ло, две неде́ли засну́ть не мог, ну, я никогда́ к ней не обраща́ўся, ну, я анальги́на съеда́ў по пять-шесть па́чек у день. Ста́ло уже́ се́рдце выпры́гывать, говорю́: «Мам, погляди́, мо́жа, пожа́луйста, мо́жа, помо́же». И она́ погляде́ла, я засну́ў на тро́е су́ток. [Что значит «поглядела»?] Ну, про́сто погляде́ла, почита́ла каку́ю-то м… я не зна́ю, моли́тву. Ну, она́ ж мне не чита́е, хо́чешь, я тебе́ могу́ написа́ти, з «О́тче на́шего», шо там. Ну, отку́дова я зна́ю. Е учи́ў… мой дя́дька. Ну, ма́мку выво́дили, у ё си́льный о́чень гипно́з, ее\сли прыезжа́ў гипнозёр в зал, её всегда́ выводи́ли. Ё о́чень си́льный гипно́зы, бог его́ зна́е. [Выводили?] Ну, с за́ла вывози́ли. Вон гипнозёр приезжа́е, там, напрыме́р, пять-шесть челове́к выво́дит, ну. От у её быў гипно́з сильне́е, чем у него́, вот её про́сто выводи́ли. То ще када́ она́ учи́лась в шко́ле. [У неё это с детства?] Да. К ней дя́дька прые́хаў, уже́ его́ не́ту, поко́йник з Белору́си, он говори́т: «Ты мо́жешь, - грит, - про́сто гляде́ть люде́й». Про́сто ей ў глаза́ посмотре́ў, у него́ то́же о́чень си́льный был гипно́з. Я попа́л под маши́ну, меня́ сби́ў, на мотоци́кле. Я всего́ пуга́… ну, дёргаўся, да́же ещё, наве́рно, немно́жко его́, мо́жа, и оста́лось, но основно́е он… он сняў. За тры ра́за. То́ко он гляде́ў на нож, ма́мка моя́ на нож не смо́тре никогда́. «Не на ноже́, - грит, - э́то са́мое си́льное, шо мо́жно снять». Вот он мне сняў. Я дёргаўся всего.\ [Как это, «смотреть на ноже»?] Ну, отку́да я зна́ю, ну, вот он нож пе́ред собо́й ста́ве, шо ён там говори́ў, отку́дова я зна… я ж не могу́ вам сказа́ть. Ну, моли́твы чита́ў, моли́твы вон де́-то у мня есть ещё, запи́сываў дя́дька мне: «На, мо́же когда́-нибу́дь они́ тебе́ прыгодя́тся». [У тебя есть?] Ну, бы́ли, где́-то ў блокно́те, но я их… я моли́твам не по́льзуюсь. [Было в армейском блокноте, не знает, где он сейчас.] [Мать твоя молитвы с тетрадки читает?] Не, с тетра́дки никогда́ ничё не чита́е, всё зау́чено наизу́сть, вы… изуми́тельная па́мять. То она́ то́ко мене́ проклина́е. Ну я б не сказа́ў, шо си́льно, но… [Откуда такое умение у человека? С рождения?] До трыдцати́ лет, гърит, шо ничё никогда́ не происхо́де. Э́то всё, грит, то́ка шо людски́е вра́ки. То́ка, грит, дар дае́тся по́сле тридцати́ лет. А вот э́того я тебе́ сказа́ть не могу́. [Как даётся? От кого-то?] Я не зна́ю, как тебе́ объясни́ть и ну, про́сто говорю́, шо у неё быў како́й-то у глаза́ гипно́з, а отку́дова, я да́же тебе́ сказа́ть не могу́. Ба́бушка у мене́, праба́бушка – нихто́ никогда́ не смотре́ў. Дя́дька смотре́ў, вот он… дак он не то, шоб, ну, свои́х так, ну, она́ и мать то́ка, ну… ну, друзе́й мои́х, напрыме́р, Ната́шиных вот. Вот э́тих да, а так она́, я тебе́ не скажу́, шоб. Ну, вот здесь хто зна́е, да, таки́х, кумовьё Ната́шино, ну вот ну, друзе́й, я тебе́ грю, шо она́… э́тим, грю, у нас нихто́ не хва́лится, не… Оно́ нам про́сто нену́жно, она́ ничё ни де́нег никад\а не берёт, ничё, ей ничё не ну́жно. Хотя́ она́ могла́ б на э́том зарабо́тать о́чень мно́го де́нег, ну… Она́ получа́е пе́нсию, я рабо́таю, держу́ пчёл, де́ржим своё хозя́йство, ну. Иногда́ лоўлю́ ры́бу, иногда́ лоўлю́ зве́ря, ну… Нам на жизь хвата́е и… у нас нет никако́й жа́дности, у нас нет ничего́. Ка́к-то шо я ще мёд про́сто разда́ю [нрзб.] друзья́м. Вот и всё. Вот на том постро́ена жисть. [От сглаза твоя мать лечит?] Да. [Как можно сглазить человека, ты знаешь?] [Усмехается.] [Как это происходит?] Не зна́ю. А зна́ю, как мо́жно челове́ка упоко́ить у моги́лу. [Как?] А вот про́сто пе́ред сте́жкой копа́ешь моги́лу, утыка́ешь иго́лочку, во, и чита́ешь моли́тву. [Копаешь просто могилу?] Нее. Про́сто копа́ешь моги́лку. Ну, утыка́ешь у хлеб иго́лочку, чита́ешь моли́тву. Вот. Доста́точно? [Какую молитву?] А моли́тву я табе́ не скажу́, мне дя́дька говори́ў, но я её никогда́ - ему́ обеща́л, он уже́ поко́йник – шо я никогда́ её не прочита́ю и никогда́ никому́ не скажу́. Э́то не дай бог. Э́то не жела́й врага́ бли́жнему своем… никогда́. Э́то я нару́шу, на… когда́ са́мая кра́йняя бу́е ме́ра, ну я ду́маю, шо тако́е никогда́ у мне не насту́пе. У мня да́же, про э́ту моли́тву поду́маю, дак у меня́ мура́шки начина́ют по те́лу идти́. Не дай бог никому́. Са́мое стра́шное – э́то го́ре у чу… у свое́й семьи́, а у чужо́й ещё тем бо́льше. Так шо э́того… лу́чше б ее́ нихто́ не знал и нихто́ не писа́ў. Вот так. И ты запо́мни, моя́ дорога́я, хай да́же как оно́ тебе́ пло́хо с тобо́й не бу́э, но э́того га́дости де́лать никогда́ нельзя́. [А твой дядька, который рассказал тебе эту молитву, он сам ей пользовался?] Нет. [Откуда он ее знал?] У него́ мать смотре́ла, оте́ц. Они́ са́ми с Белору́ссии. Мо́же бу́дете у Белору́ссии дак Медведёвы их фами́лия. Они́ уже́… тётя ещё жива́я, ну тётя ничё не зна́е, она́ никогда́ и не зна́ла, э́то ма́мина сестра́. Мое́й ма́мы сестра́. А дя́ди уже́ не́ту. И отца́ уже́ не́ту, моего́. И ни одного́ дя́ди не́ту родно́го, уже́ никого́ нет. Так что… А чё э́то вас так заинтересова́ло, интере́сно?

[Соб.: Просто нам такого никогда никто раньше не рассказывал, интересно стало.] Ну э́то то́ко мо́же… э́то про́сто мо́же рассказа́ть то́ко оди́н Се́лезень [прозвище ССГ]. [Через некоторое время возвращаемся к теме знахарства матери.] [К твоей матери можно зайти поговорить?..] Ну е́си ты… [Она всегда так не подпускает никого?] Ну обыч\но да, ну… еси́ мо́же сама́ ты как-ниб\удь попро́буй. Ну так от як де́вочка, як до́чечка подойти́, во, дак мо́же у тебе́ и полу́чится что-нибу́дь. Як до́чечка тихо́нько так вот, о. Мо́жеть… АА… с па́рнем ничё не полу́чится у тебе́. […] Э́то, мо́же, ты тихо́нько, дак мо́жеть шо-нибу́дь, она́ мо́же и поговори́ть с тобо́й як с де́вочкой. А так она́… нъ э́то она́ не о́чень, я ду́маю. [К ней вообще часто приходят люди?] Не о́чень, от приезжа́ла двою́родная сестра́ моя́ с до́черью, дочь смотре́ла. [А что у нее было?] Ну з… спуга́лась, ребёнок, ак… А так обы́чно она́… Ну здесь кое-хто́ есть свои́, я… Я называ́ть не бу́ду, потому́ шо, ты зна́ешь, ну, нехорошо́. Щас у них спро́сят, они́ ска́жут, шо сказа́ў я, а… для мене́ э́то бу́де о́чень соўси́м тяжело́. Ма́мка на мене́ ска́же, шо я на́чаў трепа́ться да выхваля́тьси да, яно́… яно́ ей нену́жно. Шоб она́ брала́ де́ньги, дак я б… рекла́му в Москву́ б… Да и у меня́ друзе́й це́ла ку́ча, и… каки́х то́ко нет. И жу́лики, и бандю́ги, и кого́ то́ко не́ту, дак… Они́ б рэкла́му разнесли́ б… А так. [А вообще люди, которые лечат, им можно брать деньги?] Нет. Никогда́ она́ не бра́ла, ну она́ мо́жет взять шокола́дку там и́ли конфе́ту каку́ю-то и́ли коро́бку конфе́т, ну а де́нег вот ско́ко я вже зна́ю, вот э́то лет, нае́рно, мо́эть, два́дцать пять или три́дцать от смо́трит, никогда́ она́ де́нег не взя́ла ни от кого́. [Почему? Просто нельзя или что?] Нуу, грят, за э́то ка… кара́нка… [Как это?] Нуу, нельзя́ брать де́нег, пото́м друго́му, грит, не помо́жешь. [То есть сила пропадает?] Ну ти́па того́, я не зна́ю, ну э́то, э́то не ко мне, ты сама́.