МГИ. И вот у нас папа-то работал на мельнице, и было от реки-то такой вот ширины этот отросток. и этот отросток воды шел под мельницу. и эта вода заставляла крутить там здорово.
С. А, мельница на воде была.
МГИ. Все мололи. И пшено вымалывали и всяку бяку. И там вот по этому каналу вот такие рыбы заходили.
С. Ух ты.
МГИ. И папа-то у нас, нам сказал — идет на работу — девчонки, часов в двенадцать приходите, там заходят они. Он там осторогой такой острой ловил их. И вот мы вдвоем там...
С. Ух ты.
МГИ. Мама нарежет вот такими кусками. Такие большие куски-то, здоровые рыбины. Молока и яиц и зальет. Такая вкуснятина, до сих пор на языке. Вот. Потом вдруг эту мельницу разобрали, шлюза разобрали. Были без шлюзов. Реку исковеркали всю. Там запружали. Такие камни возили, во какие, как их только разгружали! Так что тут уже много все. Вот дом, он ленинградский, здесь были ленинградские дети. Они учились со мной.
С. Да?
МГИ. Да. Вот. И вот его взломали весь. Вон его выстроили. Наверное, только доверху дошли. Нерусские, видно, строят. Я уж не ходила, не глядела. Вот. И дети-то ходили в школу-то в Хотимль. Потом кто-то там — мать нашлася, кого-то... многих забрали... Все. А потом здесь были дети умственно отсталые. Я вот работала до девяносто пятого года. Я на пенсию ушла в девяносто пятом году. Дети были, сто пять человек. И были и глупые совсем, и которые поумнее были. Потом это увезли на Благово в Иваново. Теперь привозят стариков сюда.
С. Да?
МГИ. Да, тоже дураков.
С. Работает там, да?
МГИ. И вот они тоже их увезли, сказали, что дом, потолки вроде рухнут там, чего ли. И вот кто-то купил этот дом, и вот его переделывали. Вот срок-то, видно, к декабрю, чтобы сдать, все тут обделать.
С. Это там вот за деревьями, да?
МГИ. Вон...