МГИ. А вот я расскажу, когда у меня муж замерз в этой деревне. Ему было сорок шесть лет. А мне сорок три. Вот у нас было трое детей. Маленькому Миньке было семь лет, когда он замерз в своей деревне. Это было на восьмое марта. Была такая стужа, такой ветер был. Я пришла с работы, а он приходил, и вот по этой тропиночке сошел вот на дорогу. Я в окошко поглядела: пошел, пришел, сказал: дай мне три рубля на бутылку. Вот. Я ему дала, а мелочь у меня есть. Ну, и слава Богу, и я в окошко поглядела: он сошел. А бабушка Лиза, ну, свекровь, сказала: Вась, ты приходи к нам, я бутылку купила. Мы выпьем. Там отец еще был жив, Васин-то. Ну, вот. Его дома нет, и нет, и нет. Время семь, время восемь — нет. ... его сестра, моя золовка, Валентина, она тоже умерла уже. Я пошла, говорю: Валентина, а, говорю, Васька-то нету, пойдем это. Мы вышли, прошли вот, может быть, там два дома, три. Идет мужик с работы, с фирмы — а Масленникова не видал? — Да был, но сказали, что он в Хотимль ушел. Я говорю: я не пойду в Хотимль, такая холодрыга. Я не пойду. Ну и не пошли. А раньше-то у каждого дома чистили на дорогу. Потому что дорогой ездили. А как раз где он был, его там тетка выгнала. Ну, муж зазвал [???] а пришла с работы Нина и выгнала Васька-то. Она вот, видишь, не могла его проводить-то на дорогу-то на общую-то. У меня Витек пришел с Афгана. Как раз гуляли мальчишки-то. В войну играли, напротив этого дома, где вот он... А он вышел. Она его не направила на дорогу, на дороге если б упал — увидали бы, многие шли все-таки. Дети гулять ходили. А она... и он заплутался там. Здесь не чищено. И у тетки-старухи. Он все говорил, что она колдунья... мож, она его туда и затянула. Но факт в том, что вот. Ну, мы с Валентиной стояли — куда идти, в Хотимль ли, где, куда. А утром я в шесть часов пошла ведро выливать вон туда за огород, и гляжу, кто-то подъехал сюда на салазках. Я иду говорю: ну, видно кого-то привел, друга какого-то сюда. Захожу — у меня сестра стоит на салазках, Вася лежит. Он замерз. Его втащили в избу. Положили на пол. Он вдохнул, у него была вот слюна на губах. Он как вдохнул вот так... и все, пропал. Витьку разбудила, афганца-то. Говорю: давай его на кровать положим. Мы его положили на кровать. Он стал слушать, дышит ли он. И говорит: мам, а кто дышит — я или он. — Твое сердце-то работает, а не его. Побежала в детдом, тут медики были как раз ночные. Лидия Ивановна пришла, говорит, он уже мертвый, его увезли, все. И вот его схоронили. Через сорок дней ко мне пришла вот золовка, потом еще сноха — вместе мы с ней в один день к нему ??. Пришел этот ? Панька, еёйный сын, дочка ее, Алиска, была в положении. Я говорю, Паньку, уведи Лизку домой, а она вот тут через два дома жила. Говорю, а то вдруг чего. Все говорят: приходят, сорок дней приходят, мертвецы приходят. ну и ??? вот золовка, Инна, я и панька. Все разговаривали, все разговаривали. Я говорю, все тихо — время, говорю, уже без трех минут двенадцать. Я сидела на кровати — одна нога у меня была на кровати, другая свешенная. Тишина. Вдруг со двора прошли шаги. Шаги настоящие. Одна говорит: вон идет. Нина, сноха, тоже как и я, говорит: это дети. А я говорю: двери все закрытые, дети были у мамы, мама здесь жила. Так что говорю, нет. И он вышел вот в эту дверь.
С. Как прошел со двора.
МГИ. Как прошел со двора и вышел вот в эту дверь. Все. Вот кололи мы иголкой у меня здесь, не чувствовал ничего, всё замёрзло.
С. Нога замёрзла как бы да?
МГИ. Да, все. Он вышел на улицу.