[Бабушка не рассказывала, когда ягоды собираешь, не было каких-то вещей, которые делат нельзя?] Ой, когда́ в лес я́годы идёшь собира́ть, там получа́ется у них, что впереди́ ле́са… […] Пе́ред ле́сом вот я дела́ю да́же сейча́с: моли́ться ну́жно и проси́ть, чтоб тебе́ Бог дал. И вот они́ приходи́ли, пе́ред ле́сом сра́зу мо́лишься и говори́шь: «Го́споди, помоги́ мне там найти́ э́то». Я про́бую де́лать, вот да́же мы с му́жем, када́ спо́рим, кто пе́рвый найдёт гриб, я всегда́ э́тим воспо́льзу[юсь]. […] Вот э́то да. До ле́са дохо́дишь, перекре́щиваисся и там вот ты уже́ про́сишь, как… ну, а скоре́е всего́ она́ что́-то тако́е чита́ла, но я зна́ю, что я про́бовала проси́ть, плюс пе́ред э́тим у тебя́ должна́ лепёшка была́ спе́чена, я чи́сто и́з-за э́той лепёшки ходи́ла в лес… по э́ти я́годы и грибы́, пъ [потому] что она́ о́чень вку́сная, и са́ло. И они́ отла́мывают и вот захо́дят э́тому… пенёк и́ли что… вот она́ кусо́чек э́того ло́жит, кусо́чек э́того, всё, мы пошли́. У нас я́год вот [проводит рукой выше головы] набира́ем, грибо́в тоже́, и плюс, ещё вот э́то, что́бы… там же гадю́ки, а я их о́чень бою́сь, чтоб вот, наве́рно, не попада́лись они́, ка́к-то э́то… Ну, мне оди́н раз попа́лась, коне́чно, я там стоя́ла, када́ я уви́дела э́ту гадю́ку, до сих пор. Она́ сказа́ла: «Не бо́йся, не бо́йся», всё, она́ себе́ лежи́т на со́лнце гре́ет, и пошли́, и всё. Ну вот э́то де́лалось. [Хлеб специальный был?] Да, он ка́к-то специа́льный, и пекётся он… ну, како́й-то не хлеб, ка́к-то лепёшка плюс кака́-то. Она́ о́чень что́-то вот каку́ю-то муку́, а в муку́ добавля́ла ещё что́-то, и вот э́то стоя́ло ночь, пото́м они́ пекли́, и уже́ на второ́й день мы уже́ зна́ли, что… я уже́ зна́ла, что идём мы в лес, потому́ что э́тот хлеб не́ был постоя́нно, вот постоя́нно он не́ был. [Большой он?] Он кру́глый он тако́й [руками в воздухе очерчивает круг диаметром примерно двадцать сантиметров] вот щас я вот ско́ка щас смотрю́ вся́ких реце́птов, он похо́ж вот как на лепёшку, то́лстую вот как [показывает, что толщина была примерно три-четыре сантиметра]. Така́я то́лстая, но она́ оо\чень вку́сная, о́чень. Я зна́ла, е́сли э́та лепёшка появи́лася, хотя́ она́ называ́ла э́то хлеб, то, зна́чит, мы зав\тра идём в черни́ку. Я с ра́достью шла, потому́ что я зна́ла, что я пое́м э́той лепёшки, она́ не всегда́ была́, но о́чень вку́сно. И пе́ред э́тим, я ж говорю́, вот… доро́жка, до ле́са дошли́, она́ гът: «Посто́й! Дава́й помоли́сь». Ну, я помоли́ться помоли́лась, она́ что́-то там сказа́ла, мы пошли́, она́ зашла́, отла́мывает э́то, положи́ла э́то, всё, пойдём, всё. [Когда клала хлеб и сало, она́ не говорила что-то?] Ну она́ всё вре́мя… говори́ла, я вот поэ́тому её боя́лась, что постоя́нно прису́тствовала кака́я-то… И вот и́менно, что… не про́сто, что она́ сама́ с собо́й разгова́рит, нет, потому́ что када́ сама́ с собо́й, я б ребёнком поняла́, что вот она́ сама́ с собо́й, нет, она́ что́-то говори́ла, а мне уже́ бы́ло с… ну, ка́к-то стра́шно ребёнком, потому́ что я ду́мала: э́то ка́к-то… ска́зка. Ска́зочный геро́й как Ба́ба… [Усмехается.] И вро́де ба́бушка и… Ну, что вот э́то рабо́тало… и вот я да́же про́бую элемента́рно вот, да́же я ско́лько раз замеча́ла.