[Не говорили, что те, кто лечат, тяжело умирают?] Э́то ле́чат и умира́ют тяжело́ те, кто нехоро́шее де́лает. А хто хоро́шее де́лает, они́ – вот э́то не слы́шала. А вот что нехоро́шее, вот, говоря́т, что вот она́ там прокля́л… не прокляла́, а вот что́-то плохо́е вот тебе́ сде́лала, что́-то нак… на тебя́ наколдова́ла там, и́ли чё – вот э́то да. Она́ пло́хо, говоря́т, умира́ет, вот э́то то́же слы́шала. [Как-то можно облегчить смерть?] Нет, вот э́то не зна́ю, вот э́то не говори́ли. Навря́д ли чё-то, е́сли она́ тако́го натвори́ла, навря́д ли чё-то ей помо́жет. [Хоронят их как-нибудь по-особенному? Не из дверей выносят?..] А… а вот э́то я то́же, девчо́нки, не слы́шала. Вот э́то я не слы́шала, что их так выно́сят там как, и́ли что. Не слы́шала. [Нам говорили, к одной женщине тут змей летал – вы не слышали?] Шо у нас тут бы́ло? Нет, не слы́шала, вот э́то я не слы́шала ничего́ про неё, тут уже́ не слы́шала, что кто́-то на метле́ там лета́ет, и́ли ещё чё-то, э́то вот ни ра́зу я, и, вот э́то, мо́жет быть, в ст… мо́жет быть, там где́-то хто́-то и в ста́рости мо́жет и знал кто́-то что́-то, а… Ра́ньше мы, говорю́, вот, в шко́ле да́же учи́лись, друг дру́жке побасёнки… у нас в основно́м оси́новские всё расска́зывали, побасёнки, то хто в свинью́ превраща́ется, то ещё чё-нибудь, э́то вот, девчо́нки, а щас м… щас ничё не зна́ют. [А что про свинью рассказывали?] Так э́то, уу, я уже́ тепе́рь не по́мню, э́то мы в шко́ле ещё учи́лися, то́лько во, щас не по́мню, э́то всё в Оси́новке всё нам расска́зывали.