[Не рассказывали, как выглядит душа?] А чё расска́зывать? [Может, у бабушек были какие-то присказки?] Ну, не зна́ю, насчёт души́ я не зна́ю, но… на том све́те я не раз побыва́л уже́. [Да?] Ну дак… в жи́зни вся́ко быва́ет. [Расскажете?] Ну… ну а чё расска́зывать. Пе́рвый раз в а́рмии. Всё, и вот отца́… я хоть и… оте́ц у нас ра́но раз… разошли́сь с ма́терью, нас пя́теро с ней оста́лось. Я́-то забира́лся, я в Ры́бинске жил, там учи́лся, рабо́тал на авиацио́нном заво́де. Отту́да в а́рмию вот забра́ли. И там получи́лось, по́сле сержа́нтской шко́лы, на маши́не мы… Ирку́тская… в Ир… с Ирку́тска возвраща́лись в Анга́рск. Та́м вот так как у на́с ува́л, то́лько там там доро́га затя́жная, вниж… вниз… вниз так идёт асфа́льт и поворо́т. Тормоза́ в маши́не отказа́ли, на ЗИЛу́ е́хали мы. И вот он на э́том на мосту́ и на́бок лёг. И загоре́лся, и… ну там мно́го бы́ло чё. И вот мне в э́том созда́нии всё… и я очну́лся то́лько и… в го́спитале. И был я вот, что и… ме́жду не́бом и землёй. Всё ви́дел. Вот всё видел, всё э́то, что и на́до мной как колдова́ли, и всё э́то. Ну, там сказа́ли, что безнадёжен уже́, всё. Е́сли, грят, счас пу́нцию возьмём, э́то… а так, грят, безнадёжен бу́дет он, что э́то… ну, у меня́ же хара́ктер тако́й. Хре́на вам — безнадёжен! Все э́то… ну, пу́нцию пра́вда взяли, там как ра́з япо́нские бы́ли хиру́рги там, в Ирку́тске, в го́спитале в на́шем. Всё, они́ меня́ вы́тянули. Я ча́сто э́то вспомина́л вот… ну отца́, хорошо́ я отца́ ви́дел. Всё э́тот… поговори́ли, что… «Тебе́ туда́, мол, ра́но, не ну́жно пока́ всё э́то». А хорошо́. Душе́ вот легко́_, легко́, легко́, легко́, легко́… а когда́ вот уже́ всё э́то очну́лся, как ка́мень, груз, вот тако́е. Ну, и второ́й раз. Второ́й раз уже́ здесь, на гражда́нке. Тону́л. Ну, а как вы́брался — не зна́ю. Кто меня́ вы́тащил, что оди́н был… в о́зере. То́же вот к… всё э́то как подня́лось. Ви́жу себя́ я, что… и све́рху сам себе́ говорю́: «Ну дак ты́ же вон возьми́сь за камиши́нку да подтяни́сь». Ну, потихо́ньку вида́ть и подтя́гивался, подтя́гивался. А пото́м когда́ в себя́-то пришёл, посмотре́л, дак подтя́гиваться-то на́до бы́ло мне далекова́то всё по э́той… ну, мне вот и говори́ли, мне вот цыга́нка в Москве́ тогда́… она́ с метро́ как раз выходи́ла, там же всегда́ цыга́не бы́ло, там полно́ их в то вре́мя бы́ло — семидеся́тые, восьмидеся́тые года́. Всё э́то… она́ сра́зу мне… взя́ла то́лько, ну, хоте́ла чё-то и… отбро́сила ру́ку сра́зу: «Сыно́к, ничё, ничё не на́до от тебя́, я про́сто тебе́ скажу́, что́бы ты оберега́лся мале́нько, всё. Смерть ты свою́ уви́дишь на ро́дине на свое́й»… Нет. «Уви́дишь когда́ свою́ ро́дину, тогда́ бу́дет твоя́ смерть». Я ско́лько пыта́юсь в Мезе́нку [ныне не существующая д. Мезенка Большеуковского района Омской области] свою́ добра́ться, вот на охо́ту же е́здим, да всё э́то. Вот ря́дом проезжа́ем, у меня́ ни конь не идёт туда́, и вот не пуска́ет кто́-то меня́ туда́. А хоте́л посмотре́ть, потому́ что я… мне бы́ло полтора́ го́дика все́го, меня́ отту́да вы́везли на лошадя́х де́душка с дя́дькой, и я бо́льше там и не́ был. И вот… её слова́ вот… ну не пуска́ет меня́, ну не пуска́ет, и всё. И зва́ли — пое́хали на Ио́нино [ныне не существующая д. Ионино Ишимского района] че́рез… Мезе́нку э́та вот доро́га. Там как ви́дите Екатери́нинский тракт. [НРЗБ. — 00:15:37,250.] Ну, вот что́-то не пуска́ет меня́, и всё. Вот уви́дишь свою́ ро́дину — твоя́ смерть придёт. И ско́лько она́ мне вот э́того наго́ворила, у меня́ в жи́зни вот действи́тельно э́то всё. Вот и каварда́к вот э́тот всё, что как я и пил запо́ями э́тими всё, пото́м не пил, опя́ть всё и… ну, вот тако́е всё. [Вы на том свете каких-то людей видели?] Нет. Нет, нет, нет, не люде́й, я там не ви́дел никого́, а про́сто говорю́, что [НРЗБ. — 00:16:12,359]… про́сто вот бе́лое как молоко́ вот тако́е, что… [А отца?] Нет, оте́ц мне как бу́дто со стороны́ говори́л. Я говорю́, что с ним я всё разгова́ривал и разгова́ривал.