[Когда покойник находится еще дома, как гроб кладут?] Ну ɣла… ты же ноɣа́ми сюда́ вот [показывает на дверь], к две́ри ложи́ла так, ɣолова́ туда́, а но́ɣи к дверя́м. [Не говорили, что нужно было вдоль пола и поперек?] Не, нельзя́ так. [Покойник должен провести ночь дома?] Уɣу́. [А что в эту ночь делают?] Шо-то э́то означа́е. Ну ён с вой проша́ется. [А остальные что делают в это время?] Ничё не де́лают, сидя́т. [Спят?] Ну. Хто засне́, хто так сиди́т. Я зна́ешь что, ешо́ молода́я была́, у меня́ подру́ɣа была́, Улья́на, но они́ тут… мать умерла́, учи́тельница на [она] моя́ была́. Она ўперёд умерла́, оте́ц оста́лся, тут жил, пил-пил, и у́мер там. И ско́лько ён у́мер, нихто́ не зна́е, наве́рное, де́вять дней, наве́рное, не зна́ю ско́лько. Пото́м сказа́ли, что… чё-то его́ нигде́ не вида́ть. Ну откры́ли, а ён там у́мерший. Ну ла́дно, прие́хали, яɣо́ там ў ɣроб там положи́… ну там помы́ли, в ɣроб положи́ли, и я блядь ду́ра [смеется], Оле́сю взяла ма́лую, у меня́ Оле́ська ешо́ была́. Я: «Оле́ська, пойдём с тобо́й схо́дим». Ну и пошли́. А я же таки́х бою́ся, мертвецо́в. Прышли́, а они́ там… ён лежа́л там в за́ле, и э́то закры́ты же две́ри бы́ли, и всё, а мы тут на ку́хне. Они́ там шурудя́тся, да э́то… лопо́чат э́то… ва́рят, к за́втраму там. Слы́шим! Слы́шим, ё_лки-па́лки, в се́нках, ну э́ти вот э́ти се́нки [показывает на сени, где сидят ЮЗП и собиратели]. Там така́… тако́й то́пот, хо́дит, двэра́ми ля́пает, и всё меня́, я, и всё и так провали́лася – напуɣа́лась. Они́ все напуɣа́лися. А е́то ён ходи́л. [Соб.: Это он ходил…] Мёртвый. [Мертвый?] Да. Потому́ что де́вять дней, и ён уже́ прошло́, и ён же тут до́ма же, до сорока́ дней ён до́ма. Я всё, яни́ як повыска́кивали, а никого́ не́ту. «Я всё_, я пошла́ домо́й, – и мы с Оле́ськой, – вы меня́ то́лько вы́ведите во двор». И меня́ во двор яны́ вы́вели, я как побежа́ли мы с Оле́ськой. ООй, оой ɣрю, бо́льше век не пойду́. […] [Покойник, получается, из гроба встал?] Неет. [Соб.: Но вы сказали, что он ходил.] Ходи́л, э́то же дух хо́дит. Дух, дух. Дух хо́дит. [А этот дух может что-то сделать?] Нее, ничё, что тобе́ сде́лае мёртвый чэлове́к. Но я се… всё равно́ бою́ся [смеется]. [А к родственникам он может приходить?] До сорока́, до сорока́ же дней он же живёт в своём дому́. А в со́рок, со́рок дней када́, пото́м его́ с ико́ной выно́сят, ико́ну вон от… оста́вишь, э́то, стол, на сто́ле, со́рок дней, пото́м выно́сишь, у нас же выно́сят, э́то ў ɣорода́х не выно́сят, а у нас ико́ну выно́сят. И э́то, здесь э́той ико́ной проша́ются с йим. И на у́лице проша́ются: «Иди́ с Бо́гом на своё ме́сто». И ён ужо́ пойдёт, уже́ тут не остаётся. [Что значит, выносят икону? Откуда икона?] Вот с до́му. [С божницы берут?] Да, с божни́цы. [И куда потом?] Ста́вят на стол, её целу́ют, проша́ются, мо́лются, пото́м выно́сят на у́лицу, за воро́та… [Икону?] Да, лю́ди выно́сят. И там проша́ются. [Получается, прощаются и в доме, и на улице?] И на у́лице, на у́лице. [И она стоит рядом с умершим?] Нее! Када́ со́рок дней, када́ ён помёр. [То есть здесь дома, ее сняли с божницы поставили на стол?] Да, да. [Соб.: А потом понесли…] А пото́м на у́лице ещё. За воро́та. [В руках держат?] Да, в рука́х де́ржишь, и они́ проша́ются, и пото́м всё, домо́й зано́сят, и всё. [Обратно икону заносят?] Ну. [А кто держит?] Кто род… кто, хоть кто де́ржит. Свои́ де́ржат. [Свои держат и свои же прощаются?] Да, да, свои́.