Ра́ньше вон как запреща́ли [верить в Бога]… я ещё… уже́ в са́дике, я в са́дике рабо́тала воспита́телем с их дети́шками, дак э́то… одна́ там пришла́ и говори́т: «Па́сха». А у нас де́ти по… на Па́сху хо́дят по яи́чки, тради́ция така́я. Вообще́ и в Оси́новке, и в Ело́вке, и в Ермака́х де́ти и до сих по́р хо́дят, и э́то… она́ говори́т, заве́дующая была́… чтоб никого́ не приглаша́ли. А я ж, у меня́ ж тако́е… я тихо́нько: «Де́ти, приходи́те на… за яи́чками». Тихо́нько, шепотко́м [смеётся]. А яна́ руɣа́ется, что в… вплоть до увольне́ния уже́… уже́ вре́мя то прошло́, и всё равно́ мо́жно как… ну, дереве́нские есть дереве́нские. А тут одна́ учи́тельница расска́зывала, мои́х дете́й учи́ла, говори́т то́же, говори́т: «Приходи́те все за яи́чками [шёпотом]». Тихо́нько, чтоб, говори́т, не слы́шали. Ученико́в звала́ свои́х во за яи́чками. [Это в советское время или до сих пор так?] Не, сейча́с уже́ не с… э́то в то вре́мя, в то вре́мя. А я всё равно́ рабо́тала, говорю́: «Де́ти, приходи́те по яи́чко». Ну, приходи́ли. [Когда вы были маленькой, вы тоже ходили?] Мы то́же ходи́ли за яи́чком, но мы ходи́ли как… то́лько по свои́м. Вот родни́-то мно́ɣо ж у нас, мно́ɣо родни́ бы́ло. Мы то́лько к свои́м, к чужи́м не ходи́ли. Тепе́рь же у нас де́ти хо́дют ко всем, да́же с Оси́новки вот. Ря́дом же, на авто́бусе е́дут, прие́хали сюда́, там… там ско́лько домо́в – немно́жко, там не́куда ходи́ть. Вот тут в Ермака́х из до́ма в дом, из до́ма в дом. И, говорю́, ну, нам интере́сно, я говорю́, дай им, войду́т. Не́которые вот сейча́с то́же, больши́е де́ти. А я говорю́: «Да пуска́й уже́, раз тради́ция така́я, пусть де́ти хо́дят». [Как это проходило раньше?] Ну, как… ну вот та́к вот в воскресе́нье утр… мы то́же, по́мню, не спа́ли ночь, и где́-то соберёмся с ребяти́шками, по… на у́лице побу́дем, пото́м уже́ до́ма прихо́дим… не спа́ли на у́бранных крова́тях. Мы спа́ли на полу́. Кро… э́ти… чё-нибудь насте́лим, а крова́ти у нас чи́стенькие стоя́т. Ра́ньше вот така́я была́ заведёнка у нас у все́х. И мы спа́ли, тепе́рь уже́ на крова́тях спим. И э́то… и всё, у́тром встаём, оде́лись, обяза́тельно на́до пла́тьишко но́венькое. У на́шей… к Па́ске… ни к како́му пра́зднику, а к Па́ске обяза́тельно де́тям бра́ли всё но́венькое чтоб бы́ло. Пла́тьишко но́венькое одева́ем, и пошли́ в… по яи́чки. Прихо́дим, там ра́ньше же кто яи́чко, кто конфе́тку. Конфе́т-то ма́ло бы́ло, яи́чко – и ла́дно. А тепе́рь же на́до во дать яи́чку, конфе́тку, и ещё что́-нибудь де́тям, чё-нибудь с… с мучно́го. [А на полу почему спали?] Да, расстелём… ну, вот у них заведёнка вот. На́ша ма́ма, ба́бушка бы́ли ра́ньше, да. Они́ да́же са́ми не спа́ли, и у́бранные крова́ти бы́ли. [Это именно в пасхальную ночь?] Да, вот с… да, с суббо́ты на воскресе́нье обяза́тельно спа́ли все на полу́ и́ли там где́-то вот чё-то. И… посте́лешь там чё-нибудь. То фуфа́йку, ра́ньше фуфа́йки же бы́ли, то ещё чё-нибудь, хто найдёт чё посте́лем. Ни поду́шки не бра́ли, ни одея́ла, так укро́ешься че́м-нибудь и… ра́ньше пости́лка называ́ли. Чё, мы укро́емся и всё, перен… тепло́ же бы́ло в ха́те, так и вот. [Только на Пасху?] Да. [На другие праздники такого не делали?] Нет, нет, только Па́сха. [Не объясняли, почему так?] [Отрицает.] Така́я вот… заведёнка. [Это называлось постилка?] Пости́лка, ну… э́тот, покрыва́ло. Покрыва́ло тако́е. Ну, не покрыва́ло… вот накрыва́ешься там. Мы ра́ньше э́то… застила́ли их крова́ть, они́ са́ми же, тка́ни на́ши, и что вот э́то ещё я по́мню, что вот э́то… либо… и вот мы зв… на́ши зва́ли – пости́лка, ну, пости́лка. [И что делали утром?] Вот вста́нем, помо́емся яи́чком вот э́тим кра́шеным, кото́рому пото́м… ма́ма разре́жет его, разɣове́емся, ка́ждому по кусо́чку даст э́то яи́чко. Вот кото́рым мо́емся, мы́лись яи́чком кра… вот э́то, на Па́сху. Пое́ли мы, и всё, собрали́ся и пошли́ к свои́м. [А как мылись яичком?] Ну, вот оно́ ж кру́ɣленькое, возьмёшь в ладо́шку воды́, яи́чко, и вот так немно́жко пово́дишь [водит рукой по лицу], и всё. [Так и родители, и дети делали?] Да, да, да, ну… а пото́м… [Заранее заготавливали яйца?] А пото́м моя́ ма́ма говори́т: «Одно́ яи… одни́м яи́чком мо́ются все, одни́м». И одно́ ж э́то яи́чно раз… пото́м раздер… разде́лят на всех, на ча́сти, по мале́ньку, по кусо́чку, лишь бы вот съесть. [Вся семья его съедала вместе?] Да, да, да. Мы… мы называ́ли «разɣове́ялись». Разɣовля́лись так яи́чком. [Выбирали какое-то особенное яйцо?] Нет, нет. Любо́е яйцо́, бра́ли любо́е яйцо́. Они́ все е́сли вот там одина́ковые, там и цвет же подхо́дит, и всё. [Читали какую-то специальную молитву?] Ой, да ж… ра́ньше моли́твы сто́лько на́ши вот ну зна́ла, ма́ма на́ша зна́ла… «О́тче наш» и Боɣоро́дицу, вот то́лько э́ти, ну… [Вот разговелись, а дальше?] И всё… разɣове́лись и мы по свои́м, де́ти побежа́ли за яи́чками, собира́ть яи́чки. [Это как?] Ну [смеётся]… у кого́ су́мочка, даду́т… пришё… я приду́ к свое́й к тётке, наприме́р, ста́ла у поро́ɣа. Ну, они́ уже́ зна́ют, Па́сха – за яи́чками пришли́. И она́ подаёт яи́чко, мне в су́мочку э́ту кладёт, и́ли там ещё к яи́чку что е… поло́жат. Ну, в основно́м то́лько по одному́ яи́чку выдава́ли. И вот так мы к друɣо́му к своему́ ро́дственнику пойдём, мы уже́ зна́ем, у нас ведь тако́е раз заведёнка, мы уже́, е́сли ребёнок пришёл, мы зна́ем, заче́м он пришёл. И… мы да́же не ɣовори́ли «Христо́с воскре́се», а тепе́рь уже́ де́ти говоря́т друɣо́й раз. Не все, но ɣоворя́т: «Христо́с воскре́се!» Мы уже́: «Вои́стину воскре́се!» Мы да́же и не ɣовори́ли, мы не зна́ли, что им на́до говори́ть… [Просто приходили?] Про́сто приходи́ли, и всё, мы зна́ли… они́ зна́ли уже́, что мы за яи́чком пришли́, Па́сха.