[Скажите, пожалуйста, часто грыжи, наверное, у детей были?] Да. Зна́ете, гры́жи как-то заку́сывают. Вот, заку́сывают как-то, вот пря́мо над само́й… ну, опя́ть – я не зна́ю. Гры́жа. И ещё как-то сучо́к вот нахо́дят, сучо́к, и вот на э́тот сучо́к то́же как-то э́то де́лают. А э́то, вот де́рево… не де́рево, но поле́шко, там шо́-то найдёт, с сучко́м. И вот что они де́лают на э́то, я не зна́ю. Поэ́тому я да́же не скажу́ вам. А у меня… А вот, ну она́ сейча́с не живёт здесь, у нас, она́, может, ещё где́-то пойдёте, мо́жет, кто́-то и зна́ет, а вообще, де́вочки, сходи́те [… – даёт указания, куда ещё можно сходить для того, чтобы спросить про грыжу, про урок и сглаз]. Она, де́вочки, мо́жет, она́ с ва́ми что́-то и поде́лится. Обы́чно, раз вы мла́дше, оно́ мо́жно – дели́ться. Е́сли вот, допу́стим, ста́рше себя, ничего́ нельзя́ вот передава́ть, вот э́то, тогда́ ничего не бу́дет. Э́то, ну, не получа́ться бу́дет. Не полу́чится ничего́. Так что вот. [Кому вообще можно передать знания? Только из семьи?] Мо́жно из семьи́, коне́чно, из семьи́ е́сли, вот передаю́т. А то быва́ет, что вот про́сто знако́мый, е́сли вот ви́дят, что бо́лее-ме́нее норма́льный челове́к, и всё. Ну есть ещё – есть, есть чёрная м…, но она́, вот Га́лка э́та, она́, зна́ете, она́ чёрной ма́гией-то не занима́ется. А там вот есть ещё одна, но я, но я вам сказа́ть не… но говоря́т – она́ сама – Татья́на – говори́т, вот, мы, когда дом перестра́ивали, э́тот дом перестра́ивали, а у меня́ цвето́в сто́лько мно́го. Э́то сейча́с мы то́лько, зна́ете, зи́мники там я сажу́, там в огоро́де у меня́ таки́е одноле́тки. А здесь то́лько зи́мники вот э́ти, фло́ксы, что чем ме́ньше ухо́да за ни́ми, потому́ что уезжа́ем, ри́… э́то, ро́зы не посади́ть, потому́ что за ни́ми же уход – на́до откры́ть во́время. А ны́нче вот пос… ири́сы ещё тут вот за до́мом посади́ла, то́же. И вот, а, даю́, а она́ на фе́рме, у нас вот фе́рма была на фе́рму, фе́рмы шла, я говорю: «Та́ня, возьми́ у меня́ цветы́, мне так жа́лко», говорю́, э́то са́мое, то́же мно́го сто́лько бы́ло многоле́ток, а э́то… А она́ и говори́т: «Ха, а ты не бои́шься, а, Ва́лька, а ты не бо́шься? Ты не бои́сся?» Она, зна́ете, ещё так: «Ты не бои́сся, э́то, что ты, я у тебя́ возьму, и от меня́ бож… я б уж… ты уже́ не разведе́шь?» — «Та́ня, ды ты что, сдуре́ла, что ли? Да ра́ди бо́ɣа, возьми! Не у тебя́, дък у кого́-то друго́го, да я, да семена́ми, говорю, пото́м рассажу». Вот, и всё говоря́т, что она́ мо́жет что́-то… Но я не зна́ю. [… отвлекается на рассказ о том, где живут соседи, и кем они работают. Через некоторое время возвращаемся к теме. Вопрос: вы рассказывали про Татьяну, внешне заметно, что она чем-то таким занимается?] Нет, ну она, зна́ете, де́вочки, я ничего́ плохо́го не хочу́ сказа́ть о ней – она́ гру́бая. Она́ грубова́тая така́я, она́ така́я… грубова́тая, ну, в общем, коро́че говоря́… Не зна́ю. Челове́к, кото́рый мо́жет – она́ беспардо́нная. Она́ мо́жет, зна́ете, челове́ка тут же и в кра́ску вогна́ть, и мо́жет что уго́дно сказа́ть […]. [Кто вообще может сглазить?] Да кто уго́дно. Кто уго́дно. [То есть, не обязательно из злого умысла?] Нет. Нет-нет, ну кто уго́дно. Вот, сейча́с вот сосе́дка у меня́ э́та живёт, а у неё вну́ки а ба́бушка на углу́, сейча́с вот там никто́, они́ прода́ли э́тот дом, никто́ не живёт на углу́ вот зде́сь у нас. С вну́ком, вн… То́ня на рабо́ту ушла́, а Оле́жка у неё бе́гал – мальчи́шка. И всё. И пото́м шла, а, мы, я с рабо́ты шла, и ещё же́нщина с на велосипе́де тут е́х… прое́хала. И пото́м, смотрю́, бабуш… Федо́ра э́та бежи́т к нам, и гово… э́то: «Ва́ля, иди, мне во… дай мне воды́ из ро́ту!» Изо рта́ воды́. Из ро́ту воды́. И что́ тако́е? Я ничего́ не пойму́, а она́, и́ли вот ло́жки вот взяла́ ло́жки, она́, я че́рез э́ту перелила́ – помы́ла ло́жки, и во́ду вот че́рез ру́чку двери́. И она́ вот с собо́й: «Возьми мале́нько в рот и наза́д спусти… э́то, во́ду вы́лей в э́ту в пло́шечку. В ча́шечку». И вот, она́ понесла́. Не, а всё равно орёт наш Оле́жка. И Макси́мка, и Оле́жка – о́ба вну́ка, кричи́т. Ба́ба Федо́ра: «Да я никогда́!» Я вообще́… Ну есть лю́ди, кото́рые глазли́вые, а кото́рые – нет, да я – ма́ленкие кру́жечки – у меня́ никогда́ тако́го не́ было. А пото́м она́: «Кто шёл?». Я говорю: «Га́ля Са́вичева». Она́ то́чно Га… за… карау́лила: «Га́ля, ну́-ка, иди!» То́лько Га́ля вот так помы́ла, сде́лала, сде́лала, зна́ете, она́ умы́ла э́тих дете́й – всё, мальчи́шки за… успоко́ились. [Почему только Галя смогла помочь?] Нет, наоборо́т, э́то она́ их сгла́зила. [Получается, кто сглазил, тот и снимает?] Она́ же и… да-да-да. И всё. Про́сто, е́сли вот челове́к он быва́ет и, я говорю́, я, вот, никогда́ не вообще́ всех, и ма́леньких, и свои́х, и чужи́х – я никогда́ не гла́зила. А вот, а то она́…вот она́ и не хо́чет э́того. Она́ вот про́сто посмотре́ла, да́же б не поду́мала, а у неё взгля́д тако́й, наве́рное, не зна́ю да́же, с чем э́то свя́зано. [Специально можно сглазить?] Мо́жно. Кто́-то захо́чет что́-то сде́лать – то́же мо́жно. [А самого себя?] Мо́жно. И себя́, скоре́е всего. Вот что́-нибудь ска́жешь – о, у меня, как что́-нибудь ска́жет, так всё [показывает на ЗГН]. [ЗГН:] О, опя́ть я винова́т [смеются]! [ЗВИ:] Да нет, он так… Стул возьми́ же. Так он э́то, иногда́ что́-нибудь я говорю́: «Ой, прикуси́ язы́к!», вот. [ЗГН:] Да, язы́к мой – враг мой. [ЗВИ:] Ну, возьмёт что́-нибудь э́то. То́лько ска́жет что́-нибудь, обяза́тельно э́то же то слома́ется у него́ что́-то, то ещё. [ЗГН одновременно:] Ли́шнее болта́ть нельзя́. [ЗВИ:] Так вот. То́ ли э́то так уже́ – стече́ние обстоя́тельств, не зна́ю, но э́то я про него́ всё говорю: «Тебе́ лу́чше молча́ть».