[В контексте разговора о том, что сторонится всякой магии, вспоминает:] У меня подру́га, у ее́ умёрла ма́тка ешче́ у войну́, и яна́... и оста́лась яна́ годо́ў трына́дцать, ешче́ дво́е дете́й и ба́ба. И вот прышо́ў ба́тька з войны́ и же́нится. Пое́хали уже за молодо́й – там недалёко молода́я. Мы сяди́м у хате. У е́той ла́мпа горы́ть (не было́ шше све́ту), а у той тёмно, у друго́й ха́те, у пе́рвой. И оно вот тако: «Ах-о-г-го-го!» [изображает уханье]. Уси́ чу́ем: две ба́бы сидя́ть и нас ско́льки уже дете́й – молоды́х ждо́м. Подру́га ж, дак молоды́х ждом. И яно́ шше так не сти́сло [стемнело], и яно́ так во́. И так крэ́пко узволнова́лась: «Э́то ж моя ма́мочка так пла́че». Ну ла́дно, сва́дьбу сгуля́ли, неделю пройшло́ - у нас под До́брушем там было́ по́ле [ЧНС рассказывает о детстве, который прошло в Добрушском р-не Гомельской обл.], и ён… пое́хали траву́ косить. И ён… получи́ўсь пераворо́т кишо́к, и умёр. Пожи́ў оди́н ме́сяц из молодо́й и умёр. Вот… вешша… от что́ оно вешшава́ло? Вот что ж же тако́е ё! Вот что́ ж же тако́е ё?! И яна́ и… и тады́ уже та́я де́ўка – я скрозь там ночава́ла у йих, уже ба́ба уме́рла – яна век у дверь не ходи́ла, яна боя́лась, у вокн… у вокно́ скро́зь ла́зили. Я… ничо́го… вот что́ яно тако́е, вот что? Э́то не колдо́ўство, э́то ничо́го. Э́то вот… что́-то вешче… вешчава́ло так, тако́е, что бу́де во го́ре опя́ть яму́. Поку́ль до До́бруша довязли́ - тады́ ж ко́ни, не было́ ж е́тых маши́н, ко́ни – ну, довязли́, и перэворо́т кишо́к, и всё. И привязли мёртвого. Ме́сяц пожи́ў, жани́ўся, тро́е де́ток. Ну, ничо́го, оны́ поросли́, дя́дьки за… позабира́ли, а уже подру́га э́та оста́лась жила́. Вот тако́е быва́е уся́кое. Ну я́ е́того… я так… ну, ну чтоб во… е́тых во… чёрного е́того – Бо́же сохрани́! – никогда́ не интерасу́юсь, не чита́ю никогда́. [...] [Кто сказал, что это мать так плачет?] Э́то… э́то до́чка уже́, до́чка. [Молодая?] Ну, ёй было годо́ў трына́дцать ти четы́рнадцать, мо́же, така́я дяўчо́нка, подро́сток. И мы́ были у ха́те. И нас там, сосе́дей, ско́льки, де́вочек было́, и две ба́бы было́ там. И яно́ так, яно́ уже гро́мко так и то́е так пла́кало у друго́й ха́те. У е́той ла́мпа горэ́ла – у друго́й ха́те. А что́ яно вот вешчава́ло, хто яно́, отчаго́ яно́ - я не зна́ю. [… – после разговора на другую тему сама вспоминает и возвращается к предзнаменованию.] А вот е́то на моёй жи́зни было́, вот тако́е прише́ствие. Э́то не то что колдо́ўство, а е́то вот… вот тако́е вешшава́ло. Вот вешше́ние, вот тако́е… вот на́до отку́льси ж яно́, вешше… дало́ же тако́е изве́стие, таки́е плохи́е, вот. Во… вот что. А е́то… [А хорошие известия даются?] Ну, хоро́шие – это хоро́шие быва́ет то́же, ну, а е́то ви́дишь уже́, тако́е плохо́е. И вот чераз ме́сяц и… и помёр и ба́тька, и оста́лися си́ротами.