[ЗНЛ:] Меня́ же везде́ че́рти носи́ли, и всё равно́ как-то жу́тко бы́ло, вот Си́дорихин дом… [Вы ходили в её дом?] Да, в разру́шенный, ну интере́сно же. Ну там он уже́ там и о́кна вы́биты, и всё что, когда́ вот умерла́ она́, год, наве́рно, постоя́л дом, а пото́м… пусто́й. Ну, вот, Си́дориха-то да, э́то… опа́сная была ба́бка. [А не говорили, что колдуньи и колдуны умирают тяжело?] [НГВ:] Да, дак а как им говоря́т, да́же поро́й как говоря́т: е́сли да́же ты и не зна́ешь, что так колду́нья или… или колду́н, но е́сли они́ каки́м-то с… о́бразом свя́заны с нечи́стой си́лой, они́ умере́ть эти лю́ди до́лго не мо́гут, и в потолке́ до́ски вырыва́ют, что́бы, зна́чит, ну как, душа́ не мо́жет вы́йти, вы́хода не мо́жет найти́, или чё, что… челове́к му́чается, а умере́ть не мо́жет. Вот, вро́де как э́то, до́ски. Ну ещё, говоря́т, мо́жно ико́нку ста́вить […] ря́дышком. А э́то вот бы́ло уже́ у Щёкиных, э́то, мать-то когда́ умира́ла, там кака́я уж колду́нья, ɣо́споди, там от колду́ньи вообще́ ничего́ нет, ну про́сто… [Она лечила?] А? Нет, она́, она́ же боль… ну как, ну онколо́гия, да, во́н как тяжело́ умира́ла, и уже́ сил не́ту, что ничё не… и сама́ попроси́ла: «Да́йте мне́ сюда́ ико́ну, ну… ко мне, в изголо́вье». А я-то… И́рка расска́зывает, а я говорю́: «А заче́м?» Она́ гът: «А ты чё, не зна́ешь?» Я говорю: «Нет». – «Дак, ста́вят в изголо́вье, что́бы быстре́е челове́к у́мер». А я, говори́т, ей говорю́: «Дак, ба́бушка, ты чё, я те ка́к? Как я тебе́ могу́ сама́ пода́ть и… ико́ну, ты чё?!» А пото́м, говори́т, сосе́дка ещё пришла, и что говори́т: «Да И́ра, да да́й ты, посмотри́, она́ уже́ сама́ про́сит, ну… что сме́рти про́сит, и ника́к не мо́жет». Но она́ го… она́ говори́т, как-то, как-то так поста́вила, что ей, мо́жа, там то́ ли дотяну́ться, то́ ли что́, но недо́лго она́ постоя́ла, она́ говори́т, я убрала́, потому́ что, говори́т, не могу́. Раз я, говори́т, зна́ю, для чего́ э́то, пото́м, говори́т, всё равно́, как бы, убрала́ её, вот. Ну там она́-то с колдовство́м-то ну ника́к не с… там ба́бушка – бо́жий одува́нчик. [ЗНЛ:] Ну я не зна́ю, Га́ля, вот… ико́на в изголо́вье, вот у нас в реанима́ции где́-то лежа́т, или вот больны́е тяжело́ всегда́ прино́сят. [НГВ:] Дак, а Са́ша [соб. ЗАЛ] же объясня́ет, что по-ра́зному всё, вот по-ра́зному, да́же одно́ и то же, да́же про те́ же вот обря́ды с похорона́ми, она́ говори́т – верёвочки, я грю: да вообще́ ничего́ с кла́дбища нельзя́, как вот у на́с, дак вообще́ ничего́ с кла́дбища нельзя́. Я говорю́, мы там да́же е́сли вот е́здим, убира́ем, та́м каки́е-то тря́пки – всё там оставля́ем. [ЗНЛ перебивает:] Подожди! Подожди́! Вот когда… а вот когда́ гроб опуска́ют, вот у нас ба́бу Са́ню, вот на полоте́нцах, вот э́то полоте́нце разрыва́ют… [НГВ перебивает:] А полоте́нце разрыва́ют, ко́пальщикам… Ко́пальщикам. Ко́пальщикам отдаю́т. А верёвочки, она́ про верёвочки, кото́рыми ру́ки-но́ги свя́заны. [ЗНЛ:] Нельзя́. [НГВ:] Нельзя́. В гроб. В гроб скла́дывают. Нельзя! А где-то, вот они [собиратели] где бы́ли, там, говори́т, их забира́ют домо́й, и та… Я говорю, зе́млю е́сли беру́т, то э́то точно то́лько для чёрных дел, е́сли с кла́дбища зе́млю беру́т, вот. Да́же, зна́ешь, мы когда́ отпева́ли, вот… Не по́мню, то ли отца́, то ли ба́ушку – ба́ушку, потому́ что ле́то бы́ло – мы в це́... да́же вот отпе́тую зе́млю в дом нельзя́ заноси́ть. Вот э́то нам даже в це́ркви сказа́ли. Мы с э́того… с це́ркви, и сра́зу прое́хали на кла́дбище, домо́й её да́же заноси́ть нельзя́, вот э́ту отпе́тую зе́млю. И там… [А землю зачем отпевать?] Ну, отпева́ют поко́йника, и на́до земе́льку нас… вот е́сли ты в це́ркви отпева́ешь, уже по́сле похоро́н, как вот мы отпева́ли, они́ там вот даю́т ка́ждому го́рсточку земли́. Но земля́ похо́жа ну как на песо́чек, вот така́я. [Соб. Перебивает: А, в смысле, в церкви дают.] Така́я. Не така́я. В це́ркви даю́т, и говоря́т: «Не заходя́ домо́й, сра́зу на кла́дбище, на моги́лке вот так кре́стик че́ртите, и вот так кре́стиком её высыпа́ете, э́ту земе́льку». Нельзя́ с э́той, да́же вот с отпе́той землёй в дом заходи́ть. Ну, чтоб… чтоб не было бо́льше никако́й беды́. Вот… Вот э́то вот. [ЗНЛ:] Слу́шай, а вы подко́п де́лали, когда́ отца́ хорони́ли и ба́бу Та́ню? Вбок. [НГВ:] Мы, когда́ де́ду Алёшку хорони́ли, сде́лали подко́п. Ну, ти́па, вро́де там, подко́п для́ того, что́бы ещё пото́м ну, под… в э́ту моги́лу подхорони́ть. [ЗНЛ:] Ну вот, да… А, чтоб ещё кого́-то подхорони́ть. [НГВ:] Но не ста́ли, потому́ что, ви́дишь, потому́ что уже́ всё, как бы, вот, захорони́ли… [ЗНЛ:] Ну, ну. А я думала: заче́м… заче́м подко́п де́лать? [НГВ:] И поэ́тому подко́п де́лают, что́бы мо́жно бы́ло в другу́ю сто́рону ещё одну́ моги́лу, двои́х. [ЗНЛ:] Ну, по… понятно – что́бы подхора́нивать. Ну, поня́тно. [НГВ:] Де́да, по-мо́ему, вот де́лали подко́п. [ЗНЛ:] Потому что я помню, когда дя́дю Воло́дю у нас хорони́ли, де́лали подко́п. [НГВ:] Да, да, вро́де как де́лали. [ЗНЛ:] А до́сками заче́м закрыва́ют? [НГВ:] А что́бы э́то… пола́ти-то… ну, что… [Это полати называется?] Наве́рно, что́бы до́льше. Это пола́ти называ́ется, да. Не зна́ю, наве́рно, что́бы до́льше держа́лося, что́ ли. [ЗНЛ:] У Га… у тёти Га… у Га́ли, я по́мню, в до́ме пола́ти были, мне так нравилось. [НГВ:] Да, так у нас сейча́с оста́лись ма́ленькие, там три до́сточки оста́вили. Больши́е убра́ли, как пе́чку убра́ли, больши́е убра́ли, а ма́ленькие – мать всё равно́ настоя́ла. Ну на три доски́, ну… ну, в о́бщем, вот дива́н стои́т, и над дива́ном вот так, ну да, три доски́, наве́рно, оста́вили, Алёшка всё равно́ оста́вил, она́ говори́т: «Аɣа́, ни лук не́куда положи́ть, чт…» – в сухо́м же ме́сте. То хоть пе́чка была́, там всё наве́шивали, там во па́лочка была́, в се́тках подве́шено, да, чё на́до было. [ЗНЛ:] Да я по́мню про пола́ти-то вобще́... [НГВ:] А у них оста́лось, оста́лось, вот, три доски́ оста́вили вот э́ти вот. У нас пола́тей не́ было, но у нас мно́го ме́ста за пе́чкой было. У нас там как наве́с был сде́лан, вот пе́чка ру́сская, за пе́чкой там вот э́тот закуто́к, где… где телёнок был, там ме́ста мно́го. [ЗНЛ:] Ну да, у вас же там мно́го ме́ста бы́ло. Ну приме́рно то́ же са́мое. Про́сто раз у вас, ви́дишь, така́я как бы, ну, уже́ кварти́ра, дом уже́ такой, а у нас раз… всё э́то дереве́нское, по стари́нке, у все́х же пола́ти бы́ли. [НГВ:] Нет, я про ба́бу Саню говорю. [ЗНЛ:] А, про ба́бу Са́ню. [НГВ:] Ну, у них то́же… [ЗНЛ:] Ну у нас с пола́тями, аɣа́, и вот оста́лись немно́жко.