Мне свякру́ха така́я была́, она́ така́я… суровова́тая была́, но она́ была́ справядли́вая вот така́. Вот обы́чно большинство́ таки́х, что прышла́ за́муж, вот тобе́… печь… станови́сь, жрать вары́ и всё де́лай ко́ло пе́чи, а моя́ свякру́ха так сказа́ла: «Так, ко́ло пе́чи должна́ быть одна́ хозя́йка… и́ли ты, и́ли я, выбира́й сама́». Есте́ственно, я вы́брала ее́, что я, ду́рочки ти что. Зна́чит, я как подсо́бник, вста́ла, карто́шку чи́щу там, шше что́-то там, нате́рть там чё-нибудь, что́-нибудь, в о́бщем, я подсо́бная, а она́ хозя́йка во́зле пе́чи. Я не согласи́лась, думаю, на что оно́ мне на́до. [Смеется.] ШШе что́-нибудь ня так сде́лаешь, не угоди́шь, не тако́га нава́рышь. А обы́чно свякру́хи… большинство́: «Вот тобе́ печь, во тобе́ ви́лки, во тобе́ горшки́, станови́сь и дава́й вперёд». [Смеется.] Так, де́вочки, было́. А я [нрзб.] в своёй сямье́ така́я во́льная пти́ца росла́, уже́ пе́ряд са́мым заму́жеством ма́ма мне гры́ла: «Ой, моя́ до́чка, ты ж хоть… попро́буй суп да борщ вары́ть, а то пры́дешь за́муж, свякру́ха тобе́ як отда́сть уси́ каче́рьги да всё, что ты бу́дешь де́лать?» Потому что я к э́тому не прыкаса́лась… до заму́жества. Во́льная пта́шка росла́.