[Бывало такое, что на детей как-то не так посмотрели, что они потом болеют?] А, э́то, зна́ете, разгово́ры, да и всё. [А говорили такое в деревне: «Посмотрел нехорошим глазом»?] Ну, да, ага́… Оттого́ и крычи́т. Да. [А кто мог так сделать? Это специально?] Да не. [То есть, можно было случайно посмотреть?…] Да, да. [А были такие люди, которые специально говорили что-то или смотрели нехорошо?] У нас ба́ба жи́ла тут, у конце́, и там о́коло кла́дбища, Мары́ной зва́ли. Ага́. Дак говори́ли так: «Не разреша́йте, ба, Мары́нке погляде́ть на ва́шего ребёнка, а то что́-нибудь сде́лается». [Она только на детей так глядела?] Ну да. [А было такое, что она на кого-то поглядела, и ребёнок заболел потом?] Да ну… её даўно уже́ тут нету́. [А что она, померла?] Да. […]. [А не говорили, что она тяжело помирала?] Нет, про э́то ничего́. Ничего́ не гоўоры́ла. [А почему нельзя водить к ней? Она посмотрит или что-то сделает с ребёнком?] Что́ она мо́же сде́лать. Ну, э́то быва́е така́я мину́та, что что-нибу́дь и случи́тся с ребёнком, вот и всё. […]. [А почему именно про Марину так говорили?] Тётка Мары́на, Мары́ной зва́ли. Вот и говоря́т: «Гляди́шь, а то, вон, Мары́нка иде́т, дак погляди́т на твоего дитёнка, хова́й». Во, и всё. Ну, э́то уже́ бы́ло давно́. [А можно было ребёнка защитить от этого?] Ну, да, коне́чно. Если она́ у коля́ске е́дет прыкры́ть коля́ску, чтоб она́ да́же не загля́дывала туда́. [А чем прикрыть?] Ну, люба́я ма́ма, вот, коля́ску е́сли де́ржит, то така́я… э́та… наки́дка. [Любая?] Ага́. Вот так вот.