[Убивает муху.] Во, пряста́ла му́ха. На́глая. [А мух можно убивать?] Ну, ня мо́жно, а ну́жно, а на что яны́? [А не говорили, что она как-то спасла Христа?] Хрыста́ паути́на спасла́, пауки́. [А как?] Ну, спря́тали яго́ за… у паути́ну, его́. Спря́тали его́, паути́ной яго́ запу́тали, запу́тали. И И́род его́ не найшёў. Так говоря́т. [А пауков можно убивать?] Ну вот павуко́ў няльзя́, е́сли челове́к ве́руюшший, то то нельзя́. А ўсю жи́знь их вообще́ бою́сь, пауко́ў. И вообще́ всех жуко́ў, всех\ пауко́ў, я всех бою́сь, вот э́ту не́чисть э́ту ме́лкаю. Меня́ мо́же волк так испуга́ў, как вот пау́к. Сейча́с я хоть вот э́то, на э́той вот плите́, дак не заво́дятся пауки́. А ра́ньше погляди́шь там у уголку́ – ой! Уже́ звиў там и сяди́ть, и рабо́тае там, рабо́тае. Кака́я пробле́ма была́ зня́ть его́ отту́да!