[Иконку тоже закапывают, которую в гроб кладут?] Да, да. Проходна́я ж наверьху́, а э́та… э́та проходна́я у рука́х, а ве́нчик на голо… на голове́, а ве́нчик у рука́х. Э́то ба́тюшка отпе́е. Е́сли ба́тюшка ня отпева́е, дак и я-от отпева́ю. А э́то у… у рука́х. Хрэ́шчик у рука́х, све́чечка чтоб была́ усягда́ у рука́х, як… вот запали́ў и потуши́ў, чтобы она́ як уже́ горэ́ла. И э́тых чаты́ре све́чки, что стоя́ть, у гробу́ у пра́вой руке́ ложу́... Ну, там уже́ як свои́м, дак уже́ ло́жим что… ну, «ты уже ў гробу́, як ў дому́, уже́ что́бы раздели́лисе; что ў гробу́ – то твоё, что ў дому́ – то моё», – э́то уже сам от себе́ ка́жешь. [Это когда так говорят?] Ну, як уже́ вот собира́ешься выно́сить – вот, что уже́ уже́ всё отпе́ли, всё отбы́ли. Подр… рэ́жешь хлеб, це́лый круго́м, со́льки посы́пешь и, ну и ска́жешь: «Лёша, я уже́... ты уже́ ў гробу́, а я ў дому́, дава́й уже же… Пожела́й ты мне уже́ хоро́шее, я тебе́ жел… прожили́ всё хорошо́. Хай Ца́рство Нябе́сное, ве́чный поко́й». Перэхрясти́сь и хле́бец тэй положи́. Вот э́то ло́жать, як вродь с хле́бом я тебе́ уже́ и провела́. Вот ужо́ что понясли́, а э́то уже́ яму́ ж положи́ла. [Так хлеб в гроб кладут?] Да, да, да, да. [Это не тот, который несут?] Нет, тэй на кла́дбишче раздаю́ть и ему́ оставля́ють. А э́то про́сто от себе́ вот отрэ́зала, посоли́ла со́лью, прышла́ и положи́ла яму́. [Просто от своей буханки?] От… даа, от своего́ да… от своего́ се́рдца. Я уже по… хоть и ему́, хоть там вон вну́ку хова́ла, дак то́ж так. И шо и людя́м сове́тую так, что положи́те э́то… А ё лю́ди и горэ́лку буты́лками ло́жать, ё. Ня на́до, нее, наа... Шче же пла́че: «Не, ён же мне прыказа́ў же: во, гляди́, чтоб буты́лка мне у гробу́ стоя́ла. Я то́ж там вы́пью». Ну, як хо́чете, э́то вы уже́ ня слу́хайте, як хо́чете. То́льки: «А ты не кажи́ ба́тюшке». Я грю: «Не, ён, – кажу́, – пое́хаў, что мне каза́ть?»