[А скоту не говорили, что хозяин умер?] Ну, э́то тады́ уже́ як… Э́то дак про́сто так, э́то уже́ вот, там ты уже́, вот э́то як вродь гомо́нишь ты с хозя́ином и ка́жешь, что: «Хозя́ин дорого́й, ты ж оста́виў свою скоти́нушку, ты-то вот э́то уже́ вот», – у сляза́х, э́то всё э́то ты ему́ помяна́ешь и ка́жешь, что… [Это ему говорить?] К яму́, что уже́ даа, вот что… Ты ж уже́ прошша́ешься с уси́м. Вот на у́лицу вы́шел, ты же погляди́, ты уже́ до э́того… Э́то уже от своя́, свои́х сло́ў да уже́ так ка́жешь, что ты там уже́ там… что: «После́дние твои́ отходи́лись но́жечки, отработа́лись твои́ ру́чечки», – э́то уже́ пе́сни не х… ня зажива́емые. И на всю жи́сть э́то уже оста… э́то. А там уже́: вядро́ вон лежа́ть, всё, всё эт так всё раздаём, хто что кому́ на́до – бяры́те. Бо́чечки, чугуны́, ско́роводы [смеется], дак яшчики, что я́блоки были́. Жили́ ж всю жи́сть, всё ж э́то было́. Во, а куда́ ж оно? Хай бяру́ть лю́ди.