[Мать умершего ребёнка приходила на похороны?] Яна́… на по́хороны она́ хо́де, а е́сли бярэ́менная же́нщина, да ко́ли выно́сят дяти́… хоть дяте́й, хоть мужико́ў, хоть люде́й, должна́ с ха́ты ўпярёд вы́йтить, е́сли бярэ́менная же́нщина. Ё у той там, ў роду́ ти где, хто там что до бяре́мен… должна́ уйти́ть ўпярёд, поку́ль поко́йника не выно́сють. Из… из та… то… с помяшшэ́ния с того́. А так, е́сли, наприме́р, когда́ в больни́це е отправля́е там ба́тюшка, сейча́с уже́ отправля́е, дак там то стоя́ть ти уже́, стоя́ть, ўси стоя́ть. А е́сли вот ў ха́те, то бярэ́менной нельзя́ же́ншыне, як поко́йника выно́сють. Э́то… а ти глядя́ть. Хто як де́лае, так и… А сказа́ть скажи́, дак дитя́ умре́, ска́эт: «А вот э́то ж ты сказа́ла. Чтоб не сказа́ла, оно́ б жило́». Я не каза́ла, там друга́я: «А пойду́ скажу́, вот… на́до бы́ло… умёр…» Дак я гърю́: «Ну что ты-то даси́шь

[? – 01:25:47,231]. Уже́ ж не ве́рнешь. Яно́ же не живе́тся уже́. А что напе́ред бы знать, так на́до бы́ло тады́ каза́ть, ко́ли было́ врэ́мя, а не сейча́с». – «Чё то ты зна́ла, як…» Промолчи́шь уж да и… Ну, ўся́кие лю́ди ё, ўся́кие. Ўся́кие ё… А хто же не зна́е, действи́тельно, что не зна́е. Вот. Ну, Гряна́я-то неде́ля о́чень плоха́я, о́чень. [Ранее рассказывала, что на Гряной неделе нельзя работат\ь. – См. VIa-3, 4, 15.] По́сле с… Вяли́ка дня неде́ля Свята́я до э́того так. А то одна́ ня ве́ривши, вы́шила, дак на лице́ у… дочка́ роди́лася, и цвет на лице́. Вот и прозва́ли Кра́сная На́стя. [Красная Настя?] Да. Ну, яе́ зва́ли Анастаси́я, дак: «Вон, – ка, – хто иде́ть?» – «А, Кра́сная На́стя». Ма́тка… [А что у неё на лице?] Ну, ц… цвет на лице́ н… ра… уроди́мое… роди́лася, уроди́мая. Яна́ вы́шила, як она́ была́ бярэ́менная, вышива́ла вох… цвет нарисова́ла. И на лице́ цвет. Ро́зы та́я вы́шила. [А где на лице?] На, во, на лице́. Вот так вот было́, вся така́я полови́на, вся вот… У де́вочки, як роди́лася, так и в больни́цу вози́ла, куды́ ни де́лали, сказа́ли, э́то уроди́мое, ничёго́ не сде́лаешь. Так и… и уме́рла так. Так и уме́рла На́стя Кра́сная. Во э́тот нельзя́, осо́бо на Гряно́й, ни вышива́ть, ни… ни зашива́ть. Оди́н (э́то уже́ у на́шем сяле́), ну, колёса ж вот, колёса, что́бы ко́ней запряга́ть уже́ вот. Колёса, вы зна́ете, что э́то?

[Соб.: Да.] Да? Ну, вот там вот ру́чка вы́пала, ък ён… Она́ была́ бярэ́менная, ък ён ё каже́… (Ну, э́то давно́ было́, ешше́ э́то де́ўкой я была́). Вот там сосе́дка, дък яна́ ка…: «Ой, як?.. – ох, она́ уже́ ца́рствуеть [?]. – Ня стружи́ ты, подожи́ хоть уж». – «Что ты мне ка́жешь-то?» Родила́сь де́вочка без ки́сти. Рука… Не, без руки́. Яна́: «Что?» Ну, она́, де́вочка, та уже́ уме́р… ак он пла́каў ўсё, и проси́ў уже́ и Бо́га. А что? Уже́ ж не пристро́ишь руку́, не прирасти́шь. Э́то бы сейча́с так там уже́ сде́лали бы что. Э́то бы́ло во э́то… Вот, мо[жет] и во, сейча́с, мо́же, и рожда́ются, а так… Не глядя́ть же, ня ве́рують э́то всё. А э́то на́до стро́го гляде́ть, Гряну́ю – осо́бенно. Ой, э́то, вся́кие слу́чаи быва́ют. Хто их зна́е…