[Соб.: Мы слышали, что у вас как-то икону переносили по селу.] Ну, э́то ж ико́на у нас, вон ико́на така́я ё. Что в Ма́нькоўке жили́, пос\ле войны́ была́... посёлок Ма́нькоўка, два посёлки, оди́н посёлок чуть да́льши. Оди́н посёлок спали́ли дотла́. Вот. Ну жили́, которы́е уже́ погоре́ли – у люде́й. Пусти́ли лю́ди, жили́ у люде́й, а хто повы́ехал, не зна́ю, но мы у люде́й жили́. Ну же́ншчыны уже́ прыбряли́ ико́ну, по́сле войны́ – Миха́йла, и перяно́сили из двора́ в двор. Во. [Зачем?] Ну я не зна́ю, хто поже́лаю. Э́то не зна́ю. [В каждый-каждый двор заносили?] Э́то хто пожела́е – во́зьме; не же́лае… Э́то ико́на, аа... Э́то ж не то́, что во́чередь яка́я. [Смеётся.] Вот и всё. [Когда переносили, не подстилали ничего на землю?] На зе́млю? Нее, то́льки полоте́нца на ико́не, и всё. [Полотенца на иконе?] Даа. Да-да, полоте́нца. Ико́на ж без полоте́нцев нее... не доўжна́ быть, вот. Ну, а что ешчё вам расскажу́, ой, [усмехается]. Ой, Го́споди, де́тки. [Соб.: Мы ещё слышали, что под этой иконой как-то пролезть надо было.] Э́того я не зна́ю, не зна́ю. Ну переноси́ли, и у нас была́ ико́на. А пото́м же́ншчына уже́ пожела́ла, перяно́сили, у ее́ постоя́ла, пото́м м… мать моя́ ш… шче наза́д забра́ла. Во. Ну э́то, зна́ете, э́то всё… э́то хто чу́вствуе Бо́га. Вот. Э́то всё чу́вства на́до. А ня чу́вствуешь, дък, [усмехается], як хо́чешь, так и живе́.