[Соб.: Нам рассказывали, что бывает такое, что на похороны берут не тот крест, который ставят на могиле, а какой-то другой, который в деревне хранится…] [МЛТ:] Да, есть, есть, есть у нас тут. Но́сять у нас. Э́то… у кого́ тяпе́рь, тот и иде́... [МАН:] Вперяди́ с крясто́м. [МЛТ:] Ти тётку, ти дя́дьку из на́шей родни́ хорони́ли, дак то́жя нясла́ дочка́ и́хняя, яны́... [МАН:] Ну, а ма… ма́ло с э́тим крясто́м Са́ша наш… [МЛТ:] Да, Са́ша носи́ў, вот. Да, но́сят-но́сят. [МАН:] Взяла́ крест, пото́м вянки́, а пото́м уже́ гроб. [МЛТ:] И ён впе… э́то, уже́ нясе́ крэст ўперяди́ всего́ проце́сса э́того, пото́м нясу́ть уже́ э́ти вянки́, а пото́м уже́ гроб вязу́ть и́ли уже́ как… [А кто его несёт?] [МЛТ, переспрашивает:] Кого́? [Соб.: Крест, который переносят.] А, у нас э́то оди́н ён и носи́ў всегда́, э́тый мушшина – крест э́тый. Ну, Са́ша. Ко́ли э́ти ён и храны́ў так, дак ён носи́ў всягда́ крэ́стик тый. А его́ же, наве́рное, забира́ли наза́д, хрест э́тый? [МАН:] Да. [МЛТ:] Поко́йника… поко́йника похоро́нять, и обра́тно тады́ на… наза́д нясу́ть крест сюда́ уже́ у э́тый… у сяло́. И там ста́вять у кого́ ён уже́... [МАН, перебивает:] До… до сле́дующих… [МЛТ:] Да, ну, Са́ша э́то, наве́рное забира́л, и там ён стоя́ў всё вре́мя. [У этого Саши хранился крест?] Да, ну ён и… хо… носи́ў ён всягда́, и… А сэ́час я уже́ да́же не зна́ю, где яно́ что, я бреха́ть не бу́ду. [Собиратели, МЛТ и МАН обсуждают местные праздники.] [Не помечали ли тех, кто несёт крест, венки? Им, говорят, иногда повязывают что-то…] [МАН:] Ну, полоте́нца. [МЛТ:] Полоте́нцы на́ руку повя́зывали йим, да. [Соб.: А они эти полотенца…] Ну, сэбе́ забира́ють э́ты да-да-да. Када́ уже́ отнясу́ть э́того поко́йника, там уже́ захова́ют, полоте́нцы э́тые уже́ развя́зывають и сэбе́ уже́ забира́ють. [То есть, это им дарят те, кто хоронят?] [МАН:] Да-да. [МЛТ:] Ну, да, кто хоро́не, да. Ты́е уже́ полоте́нцы повя́жуть. [Не рассказывали, что эти полотенца как-то помочь могут?] Ня зна́ю, мо́же, кто э́то и зна́е, но у нас таки́х уже́, вот, прэ мое́й жи́зни я не зна́ю. Из молодёжи кто… Из… Из молодёжи у нас никто́ не зна́ў, а старыко́ў у нас – попро́буй вы́спросить у кого́. Да и осо́бо у нас у Ло́манке таки́е осо́бо… Э́та тётка Ду́ня зна́ла, тётка Ната́лка что́-нибудь зна́ли э́тое, у них было́ э́то, во. А ще хто? [Обращается к МАН:] Ну, твоя́ ма́тка хоть и зна́ла что-нибу́дь, наве́рное, то́же никому́ ничо́го не говори́ла. Э́то то́же… Что-нибу́дь прыня́ть с то́го ми́ра да чэлове́ку де́лать – э́то ж то́же ля́гко не обхо́дится. Да. Э́то пе́ре… переко́... перекове́ркаеть тебе́, пе́ре… Э́то же мне, вот, То́ня сказа́ла [ранее упоминала о знакомой шептухе, которая переехала в Злынку и держит свои таланты в секрете], як яна́ уже́... Ну, там, подру́га моя́, там, ба́бу одну́ шэпта́ла, дак яна́ мне говоры́ла: «Так мне пло́хо было́, что ня знать. О́чэнь пло́хо было́». Яна́ ба́бу там уже́ шэпта́ла. Но яна́ бо́льше нико́го и… К ней ходи́ў кто, проси́ў – ну, яна́ сказа́ла: «Я ничо́го не зна́ю и нику́да не пойду́». Вот так, такие дяла.