[Из чего делали пелёнки детям?] Ну, я уже́ когда́ росла́, то пелена́ли меня́, да, в ста́рые пододея́льники рва́ные, ста́рые э́ти, про́стыни, пододея́льнички. Но э́то бы́ли таки́е, сказа́ть, не пара́дно-выходны́е. Пара́дно-выходны́е уже́ ж ма́ма могла́ моя́ купи́ть, поэ́тому ши́ла, покупа́ла в магази́не – могла́ достать; у большинства́, вот, бы́ли… ну, из чего́-нибудь. И льняны́е обяза́тельно бы́ло. Из льн… Вот, ти́па, как я вам пока́зывала, э́та, ска́терть льняна́я, то́лько немно́жко пото́ньше. Тако́е… Оно́ цельнокро́йно – вот приме́рно тако́го разме́ра, как э́то. Оно́ бы́ло не квадра́тное – прямоуго́льной фо́рмы, осо́бенно по́сле купа́ния – завора́чивали ребёночка в э́то. [Вы не застали, когда свивальником, лентой такой, ноги заматывали?] [Не дослушивает вопрос:] Но́жки? Да. Мне ещё нож… [Дослушивает:] А, по… по… когда́ с роддо́ма забира́ли? [Соб.: Нет, ну вот когда…] А но́жки мне… Но́жки мне свя́зывали и бра́ту но́жки свя́зывали – льняно́й тако́й э́той, на́ ночь. Плу́тали, чтоб же но́ги прямы́е бы́ли, а не скриви́лись. И́менно и́з-за э́того: клади́ ро́вно но́жки. И я ещё Кристи́ну вытя́гивала. [Вытягивать надо?] Да, вот, но́жки прям во так вот, ну, ро́вненько шоб же она́ и то не дёрнулась. Скоре́й! [Смеётся.] Скоре́й мота́ешь но́жки. А щас уже́ ж нельзя́: наоборо́т, запрети́ли. Ко́сти сла́бые у дете́й. Тада́ покре́пче де́тки бы́ли. [Когда женщина ребёнка носит, можно заготавливать пелёнки?] А не, не разреша́_ли ничего́. Ничего́ не разреша́ли ни загото́вить… Боя́лись же, что и́ли поги́бнет, и́ли что́-то с ребёночком бу́дет. Всё – от пока́ не поя́вится на све́т – да́же я ничего́ не покупа́ла, у меня́ ничего́ не́ было. Из роддо́ма забира́ли – Ната́ша одея́ло дала́. Они́: «Да, да». Ну, что Фёдор и Ната́ша и Ди́ма. Ната́ша одея́ло да́ла, пододея́льник. А я уголо́чек наэ́рно… И́ли пото́м сши́ла? Ну ничего́ не́ было. Пелёнок мне огро́мный стопа́рь тако́й вот принесли́ - наэ́рно, штук три́дцать и́ли со́рок принесли́ тёплых и сто́лько же холо́дных пелёнок. А пото́м э́ти пелёнки лет три́дцать и́ли со́рок ещё - ещё, наэ́рно, до сих пор живу́т. Потому́ что – ну, попо́льзовались, ско́лько там, полго́да, вы́стирали и переда́ли. В о́бщем в э́тих пелёнках росло́ не одно́ поколе́ние моро́зовских дете́й. И не то́ко моро́зовских – ещё и двою́родные, вон. Вот, по друго́й ли́нии. [А имя ребёнку можно было заранее придумывать?] Ну, мы́-то да, мы ду́мали, и… И как на́ши роди́тели так прики́дывали, прики́дывали. Ну, по́мню, что я бере́менная была́: «У нас сыно́чек, сыно́чек, да?» Молчи́т, тишина́. «До́чечка» - война́ начина́лась в животе́. «Не, сыно́чек протесту́ет, не нра́вится, протесту́ет – у нас тут сыно́чек». Затиха́ло. И мы ж бы́ли уве́рены, что у нас Семён бу́дет, [Смеётся.] мальчи́шка! Потому́ шо: раз тишина́, зна́чит, ма́льчик. А она́, наоборо́т, нам бушева́ла, говори́ла: «Де́вочка тут, де́вочка с ва́ми разгова́ривать хо́чет». И я ж хоте́ла оригина́льное и́мя. Чтоб ни у кого́ тако́го не́ было – осо́бо ж ни с кем не обща́лась. Оказа́лась пото́м ещё одна́ Кристи́нка на на́шей же у́лице, родила́сь. Ну ничего́, всё хорошо́. [Пол ребёнка можно было определить ещё как-то? По форме живота?] Да-да, по фо́рме живота́ - ну, вот не по́мню: вы́пуклый яйцо́м шо́-то там – и гла́дкий, и растя́нутый живо́т – э́того не по́мню. Но ка́к-то да. А вообще́ на де́вочку лицо́ меня́лось. Некраси́вая была́ де́вушка. А на ма́льчика – наоборо́т. И пра́вда э́то! И еду́: на де́вочку, там, огурцы́ ешь… Шокола́д вот – я, наприме́р, вообще́ да́же рекла́му по телеви́зору не могла́ смотре́ть – сра́зу всё наза́д возвраща́лось. [Далее МСИ описывает, как муж исполнял её капризы во время беременности: доставал яблоки, колбасу, рыбу. Соб.: Беременным что-нибудь делать запрещалось?] Так, ру́ки поднима́ть нельзя́ - ну, э́то чтоб вы́кидыша не́ было. Тяжёлое подыма́ть нельзя́. Шить в пра́здники – вышива́ть нельзя́. [Соб. Переспрашивает.] Да, шить, вышива́ть, стуча́ть – ну, то есть е́сли пра́здник, то всё, се́мечки в зу́бы – и си́ди́, и весь род сиди́т. [А то что?] Ну, что́-нибудь с ребёнком случи́тся, уве́чье како́е-то там и́ли э́то, ну, роди́мое пя́тнышко бу́дет. У Кристи́нки мое́й – не зна́ю, с э́тим свя́зано, не с э́тим – на заты́лочке пигме́нтные пя́тнышки. Я, наэ́рно, ши́ла. По́мню, шо́-то ж я де́лала – там таки́х три пятна́. Она́ родила́сь… А у бра́та – ма́ма говори́ла, что пожа́р. Она́ была́ бере́менная, и уви́дели пожа́р стра́шный. И э́то, она́ схвати́лась за́ ногу во так руко́й. [Кладёт руку на правую ляжку.] Так на э́том – прям вот рука́. [У ребёнка?] У бра́та у моего́, так оно́ и есть. [Это ваша мама, да?] Моя́ ма́ма испуга́лась – и хорошо́, гърит, шо я не за лицо́ схвати́лась, а схвати́лась за́ ногу. Так вот, на ноге́, прям, ну как рука́. Не совсе́м чётко, вот, но когда́ присмотре́ться – действи́тельно, па́льцы – вот, рука́ на ноге́. А есть де́вочка – поллица́ кра́сные. Же́нщина там, в Ка́менском Ху́торе, прям аж фиоле́товая. По-мо́ему, да́же всё лицо́. Ну, говори́ли, что ма́ма испуга́лась и лицо́ закры́ла рука́ми. Хоть верь, хоть не ве́рь, но во так совпа́ло, не зна́ю. [А если кто-нибудь умер, и в семье беременная?] Не ходи́ла! Да, не ходи́ла, не смотре́ла на мертвеца́ - то есть, бере́менной то́лько положи́тельные эмо́ции. И тогда́ бы́ло, и сейча́с, стара́лись убра́ть, огради́ть. А, ну е́сли хто́-то в семье́ из ро́дственникоў у́мер, то сва́дьбу в тече́ние го́да не игра́ли.