У нас це́ркьва была́ о́чень бо́льшая, ну да яны́ разоры́лы ее́, коммуни́сты. Коммуни́сты, коммуни́сты разоры́ли. Коммуни́сты. У нас была́ больши́й прыхо́д, о́_чень больша́я це́рькоў. [Какая церковь была?] А? [В честь какого праздника была церковь?] Яко́го вот, не зна́ю, дитёнок [обращается к собирателю], не зна́ю э́того. Як… яка́я, яко́е оно́... [Где она находилась?] Находи́лась она́ на це́нтры там, на це́нтры она́ находи́лась – сэча́с там магази́н, и Ле́нин стои́ть. [Смеётся.] Ле́нин. [Не говорили, что тем, кто церковь разрушил, плохо будет?] Ён же умёртвый челове́к у нас. [Умер?] Да, молодо́й, да. Вот так, нельзя́. [Что случилось с ним?] Пил горэ́лку. Был предсяда́телем и помёр. И жёнка умерла́. И жёнка яго́ помёрла. За э́то больши́й грэ́х. [Потому что он церковь разрушил?] Не пое́тому, не пое́тому. Ну не поло́жено е́того де́лать, не поло́жено. [… – Через некоторое время разговор возвращается к этой теме.] Прожили́ мы ўсю жисть бяз це́рьквы. И она́ и стоя́ла, вот чтоб ён не разори́ў, тый пред [председатель] наш, и ее́ б подде́лали сэча́с, и она́ была́ больша́я. Ико́ны, коне́чно, пора… по двора́х поразно́шены, во… пораз… поразъяба́ны, дък лю́ди ж бы нанясли́, и ико́н бы нанясли́, и ўсё бы, и отпра́ва б была́. Ну вот же пред же наш ўзя́л йих и разоры́ў, ишче́ и постро́ил ма́цци дом, свою́ родно́й. Дък и ма́тка поме́рла, но ма́тка-то отжила́, а ён ня… ня жил и помёр. Так, вот... [Нельзя потому что так поступать?] Нельзя́, нельзя́. Вот Бог же ё на све́те, нельзя́.