[Не говорили, что в полдень нельзя спать?] Говори́ли что́-то, что нет, не то, что… а и́менно. Говори́ли, нельзя́ спать ээ... када́ начина́ется зака́т, когда́ со́лнышко начина́ется сади́ться, вот говори́ли, что нельзя́ в э́то вре́мя спать. Вот. [Почему?] Ну, вот, как гъри́ли, со́лнышко зака́тывает – голова́ бу́дет боле́ть, быва́ли, быва́ло, говори́ли, что вот мо́жно не просну́ться вот, како́е-то вот, то ли да́вит, то вот… ну, вот, када́ со́лнце сади́тся, то ли… не зна́ю. Вот зна́ю, что то́чно говори́ли, что при з… када́ начина́ется зака́т, нельзя́ спать. [Что ещё нельзя на закате делать?] Вот, не зна́ю я ничего́. [Может, мусор выносить нельзя?] Ну, му́сор нельзя́ бы́ло. Гъвори́ли уу старину́, ну, вообще́ вот ста́рые лю́ди говори́ли, э… зака́т – нельзя ребёночка ма́ленького во, поднима́ть вы́ше свое́й головы́. Вот, э́то вот, вро́де бы. [Что будет, если поднять?] Ну, говори́ли, ребёнок спать не бу́дет, пло́хо бу́дет спать. Вот. Говори́ли, нельзя́ поднима́ть его вы́ше, вы́ше э́то… себя́. [Можно начинать что-то после заката? Или ничего делать нельзя?] Ну, вообще́ ста́рые лю́ди ничего́ тако́го, ничего́ уже́... Всё, вот мм... Не де́лали. Ну, не зна́ю. А так… Ну, не́ было, что тако́е ограниче́ние. Зна́ю, что вот ма́ма уже́ моя́ поко́йничка говори́ла всегда́, что вот суббо́та… всё, воскресе́нье – э́то был свято́й день. Э́то лю́ди те… шли в це́рквы, э́то лю́ди отдыха́ли, э́то люди ниче́м не занима́лись. До шести часо́в ве́чера лю́ди де́лали. Всё, пото́м вот… Ну, тка́ли ж, тада́ вот этъ тка́цкие станки́ э́то бы́ли, всё. Всё пря́ли уж са́ми, вот э́то вот т… ни́тки, всё. Всё лю́ди са́ми ж де́лали. Всё, э́то всё убира́лося в у́гол, всё заставля́лося, всё вымета́лося и всё. Други́е лю́ди шли в ночь в це́ркву, а други́е шли у́тром уже́ у це́ркву. [… – Не все могли отстоять службу ночью. Сейчас все сидят в церкви.] [Были ли какие-то дни, когда ничего нельзя делать?] Ну, э́то пра́здники бы́ли, э́то пра́здники, э́то бы́ло всё. Воскресе́нье – да, вот воскресе́нье в… вот. И́менно э́то был уже́ пра́здник, э́то бы́ло свя́то. Нельзя́ бы́ло н… […] Э́то ничего́ нельзя́ бы́ло де́лать. Вот свекро́ў мне расска́зывала, вот там в нача́ле э́того... посёлка был коло́дец. И там вот пе́рвый дом, там жила́ же́нщина. Ну, она́ не за́мужем была́, ничего́, она́ о́чень чистопло́тная была́ и вс… в э́то воскресе́нье всегда́ подтира́ла… и то подтира́ла полы́. Вот. А, ну, и пото́м, гъвори́т, ей присни́лся сон, в о́бщем, присни́лся сон, и, в о́бщем, мо́крое мм... Пришёл о́браз, не зна́ю уже́, мужчи́ны и́ли же́нщины, че́стно, не зна́ю, мо́крый о́браз. И она́ спра́шивает: «Ой, а чего́ ж ты, – по-мо́ему, – мм... Мо́края, почему́ ты така́я мо́края?» Она́ грит: «Так я…» Не. «А хто ты?» Она́ грит: «Я Воскресе́нье». – «А чего́ ты тако́е мо́крое?» – «А потому́ что ты меня́, – гъвори́т, – мо́чишь, ты меня́ полива́ешь водо́й. Нельзя́ э́то де́лать». И вот, гъвори́т, она́ переста́ла э́то де́лать. Э́то пришёл тако́й о́браз, и она́ переста́ла э́то де́лать. Вот. [Нельзя?] Да, вот вообще́ вот мои́ роди… всё, вот воскресе́нье – всё, э́то ничего́. И пра́здники. Все пра́здники, э́ти вот все э… э́ти, религио́зные, все они́ соблюда́лись, нельзя́ бы́ло, да, ничего́ де́лать, вот. Бы́ло, вот… неде́ля. Ещё вот есть э… по́сле Тро́ицы сра́зу, она́ наз… наа... начина́ется в понеде́льник, как она́ называ́ется, гряна́я. Гряна́я неде́ля. Э́то вот с понеде́льника и до понеде́льника, вот, в поне… уже́ на сле́дующей неде́ле понеде́льник – мо́жно бы́ло де́лать. Вот. Воскресе́нье – после́днее. Вот. Говори́ли, что о́чень большо́й т… грех. Нельзя́ бы́ло не г… вот ни… ничё то́е там, ни пло́тничать, ни забо́р ни како́й-то городи́ть, ни строга́ть, ни… ничего́ вот э́того нельзя́ бы́ло де́лать. Вот. И… [Почему?] Был. [Что будет, если забор поставить?] Ну, вот, говори́ли, что мо́жет быть за́суха, и́ли наборо́т, е́сли бу́дут дожди́, забо́р забьёшь, дождь не переста́нет э́то вот. Ма́ма када́-то моя́ говори́ла, что, грит, была́ гряна́я, ещё, грит, када́-то в де́тстве. Вот. Бе́гали, гъворит, мы де́вочками, ну и там де́душка уже́ городи́л забо́р. Вот. ИИ, в о́бщем, када́ э́то, зако́нчился неде́ля, в о́бщем, така́я за́суха, что выжига́ло, вот про́сто всё в… горе́ло. Вот. И, гъвори́т, ба́бки там ста́рые грит: «А э́то ж вот он загороди́л там забо́р. Вот он загороди́л дожди́. Дождя́ не бу́дет, забо́р на́до развали́ть». Вот. И мы, грит, побежа́ли… Мо́жет, э́то про́сто вот тк… совпаде́ние. И мы, грит, побежа́ли, но́чь, э́тот и забо́р уже́, отрыва́ли э́ти, гъвори́т, каки́е-то там уже́ па́лочки, до́ски там, че… чем он там уже́ городи́л. Э́тот, мы, гъвори́т, разобра́ли э́тот забо́р. И на сле́дующий день пошёл до́ждь. И́ли, говори́т, э́то про́сто вот соўпаде́ние, и́ли что. Но э́то и́менно бу́е… И ещё был тако́й слу́чай, у нас вот же́нщина была́ бере́менная, а муж не ве́рил в э́то и сказа́л: «Непра́ўда». И вот, са́ни для лошаде́й, ну, вот де́лали са́ми. И он там гнул, не зна́ю, как они́ называ́ются, но каку́ю-то дугу́ таку́ю гнул туда́. Вот. И сказа́ли: «Не де́лай э́того, не на́до. У тебя́ жена́ бере́менная, не на́до. Вот». А он не послу́шался, и роди́лась де́вочка у них, э́то пра́ўда, и роди́лась де́вочка но́жками… пя́точками вперёд. В о́бщем, но́жки получи́лись туда́, па́льчики. И вот сказа́ли: «Э́то, – грят, – вот э́то ты де́лал. А вот, не слу́шал». [Из-за того, что делал на гряную неделю?] Да, да, говори́т, что вот ты сде́лал э́то вот. Ну, вот. И то́же вот была́ здесь вот в Новозы́бкове, то́же де́вочка, пятно́ на щеке́ тако́е вот, квадра́тное. Гъворя́т, то́же жена́ была́ бере́менная, а он ложи́л в прихо́жке пли́тку. ИИ сосе́дка пришла́, позвони́ла. Он две́рь открыва́ет и ло… после́днюю пли́тку. Она́ говори́т… как он э́то… Вале́ра, э́то… Владисла́в, ну как она́ его́ там назва́ла, говори́т: «Ты зна́ешь что? Заче́м ты вот де́лаешь?» Он гъвори́т: «Дак я уже́ после́днюю, я не знал, что сего́дня пра́здник там вот. Ну, не знал, шо э́то не на́до де́лать». Ну. И вот он, грит, положи́л э́ту пли́тку, де́вочка роди́лась, и куда́ они́ её ни вози́ли, и вот… и… снима́ли э́ту ко́жу, ста́вили другу́ю, всё равно́, всё равно появля́ется э́то пятно́. Всё равно́. [Ничего не помогает?] Ничего́. Да и она́ вот за́муж вы́шла, уже́ не зна́ю, щас дво́е, наве́рно, и́ли тро́е де́ток. Ну, де́тки все хоро́шие, а и́менно вот то́лько у неё э́то пятно́ так и вот оста́лося. Гъворя́т, э́то вот и пло́хо, что вот да́же е́сли ты зна́ешь, что пра́здник, а я, наприме́рна, не зна́ю и де́лаю, то не на́до лу́чше вот приходи́ть: «АА! А чего́ ты де́лаешь? Сего́дня пра́здник!» Э́то, грят, вот… как вот… как вот ляп! – ии... Язы́к, как свекро́вь моя́ говори́ла, язы́к – э́то наш враг. Вот. Лу́чше друго́й раз и помолча́ть. [В какие ещё дни нельзя ничего делать?] Ну, вот больши́е пра́здники, Рождество́ вот Христо́во – э́то обяза́тельно, ничего́ нельзя́ бы́ло де́лать. Вот. Пото́м ии вот э́таа мм... Креще́ние, девятна́дцатого января́, э́то то́чно то́же бы́ло вот почему́-то. Вообще́, вообще́, все пра́здники бы́ли, вообще́ все пра́здники… нельзя́ бы́ло де́лать. Был… пра́здник – э́то бы́ло всё. Бы́ли… ну, у ка́ждом же поселе́нии была́ своя́ це́рковь, всё. Лю́ди всё э́то ве́ровали, лю́ди шли ў це́ркву. Всё, ничего́ не де́лалось. Э́то щас, у нас щас… щас де́лают, не смот… не то, что там в воскресе́нье ии мм... А да́же и на любо́й пра́здник и мо́гут стира́ть, и… и убира́ть, и всё, что уго́дно, де́лать. Вот.