[До этого рассказывала про то, что при болезнях помогают четверговая соль и крещенская вода. – См. IVa-19, доп., 7 а, 8 а, б, 11 б, в.] И оно́ и пон… и помога́э. Я то́же когда́-то у шко́ле рабо́тала, и я мно́го чему́ не ве́рила. Но когда́ прышло́ вот э́то вот, что я уже́... ну, с… поколе́нием прыходи́шь и э́то, дак, де́тки, оно́ и помога́е, помога́е. И вот вы пове́рьте чаго́... потому́ что я вам скажу́... Вот у мене́, я… няве́стка у меня́... сы́нова… утопи́лася там… в о́бшэм попа́ла… у воду́ и… нек… неко́му… не́ бы́ло, кому́ помо́чь, и она́ у… утону́ла. А дво́е де́ток оста́лось – де́вочка и ма́льчик. Ну, я их… хоте́ли их забра́ть во э́тот… ну, в дом… в интерна́т. Ну, а я… тут уже́ поприезжа́ли, я говорю: я по старца́м пойду́, бу́ду проси́ть ми́лостину, но дяте́й уже́ никуда́ я не отда́м. Никуда́ я не отда́м, я бу́ду сама́ их растить\. Я их расти́ла. [По старцам?] Ну, э́то… ми́лостину проси́ть, да, вот… э́то… да, э́то када́-то, када́-то у нас вот ходи́ли то́же. Ка́ждый двор ода́риваў так вот. [Это в какой-то определенный день?] Не, не, э́то бе́дные лю́ди ходи́ли и вон п… попроша́йничали. У челове́к что ё, там дава́ли. Вот, дак э́то так называ́лося. И вот я расти́ла. Расти́ла и, поним\аете, вот уже́ вот про́шли го́ды, и у ма́льчика обнару́жили па́ховую гры́жу. У [в]ну́ка. А ён уже быў у восьмо́м кла́ссе. Ма́льчик уже́ ла́дненький, вот на подо́бие… вот тако́й вот… [показывает на соб. БСК], ла́дненький так вот. Ну, и… зна́чит, как… де́ти-си́роты, с Бря́нска приезжа́ла коми́ссия, проверя́ла вот э́тых дете́й пе́ряд шко́лой. И вот три го́да обнару́живали у яго́ па́ховую гры́жу, и сказа́ли: на́до де́лать опера́цию. Ну, я уже́ настро́ила на того́, что… гъворю́: «Ле́том – нет, а, – говорю, – мы тады́ к а́вгусту обяза́тельно сде́лаем тебе́ опера́цию». Ну, а пото́м уже́ прошло́ вре́мя, и я всё-таки реши́лася сама́... Моли́твой, у меня́ кни́жечка есть така́я… Е́то… говорю́: «Дай я почита́ю…» Говорю́: «Же́нечка, иди́ мой ўну́чек, ня бо́йся ба́бушку, идём». Я яго́ завела́ ў спа́льню, посмотре́ла, говорю́: «Де́тка, ты ня бо́йся, я про́сто нь…» Ну, стесня́ется уже́ ма́льчик. Говорю́: «Не бо́йся, я… я ж э́то всё, – говорю́, – уже́...» Ста́ла и… и яго́... Я сама́ пошапта́ла, три ра́зы. И вот по сей день – тьфу-тьфу-тьфу-тьфу [стучит по столу] – ня ста́ло гры́жи. Я никогда́ ня ве́рила, сама́ я яго́ пошапта́ла. И пото́м уже́, он уже́ стаў же уже́, взро́слый ма́льчик, на девя́тый класс пое́хаў, отту́да приезжа́е, гово́ря: «Ба́бушка». Я говорю́: «Что тако́е?» – «Ба́бушка, ну повэ́ришь, что у меня́ не́ту гры́жи?» Я да́же уже́ не обра́тила внима́ния. Понима́ешь, э́то сде́лано и забы́то уже́ было́. Я говорю́: «Да здра́вствуйте, как э́то?» – «Ба́б, уж три хиру́рги посмотре́ли, ска… сказа́ли: никако́й гры́жи нет». И вот он сейча́с, он уже́ у меня́ три го́да… учи́ўся в Новозы́бкове в те́хникуме, зако́нчиў ўот, ўот… э́то уже́ вот, ему́ уже́ же вот девятна́дцатый год. И всё, и хай Бог ми́ловаў. Понима́ете, поэ́тому… я была́ суеве́рная тому́, что не веры́ть, но вот э́та шко́ла… я прошла́. Ну, ещё бы́ли таки́е слу́чаи, что приноси́ли про́сто… я… я не… я… не чи… я про́сто са́ма по себе́, вот как я зна́ю: почита́ть моли́тву, помоли́ться Бо́гу, помогла́ де́ткам. [Когда вы шептали, что говорили?] А т… там специа́льно напи́сано. [Это покупная книжечка, или вам кто-то ее дал?] Царко́вная, царко́вная. [Рукописная?] Напеча́тана, на… напеча́тана, напеча́тана. [Т.е. вы ее купили в церкви?] Да, да, да, в це́ркви.