[Вы делали что-то, когда первый раз в дом заходили?] Ну коне́чно, пе́рвый раз прихо́дишь, ко́шечку, запуска́ешь, вот. Коне́чно, а как же. [Простую, любую кошку?] Не любу́ю, коне́чно. А во, таку́ю [показывает на свою трехцветную кошку], э́то э… не э́т, э́то моско́ўский кот, и он… Пят… Пят… Пятро́вич зову́ть, ест то́лько китика́, ры́бку, ну а э́то моя́ дома́шняя, уну́чечка держа́ла у Москве́ купи́ли, еше́ два́дцать пять ты́сяч плати́ли за его́. Ну. Уже́ де́тки подросли́, бяру́тся, аллерги́я на́чала у одно́й э́ны, а на шесто́м этаже́, и оны привязли́ и к… ба́тьку, а ба́тьку сын тож привёз тако́го, то́льки бе́лого, ня на́до и он ка: «Куды́ мне два?». Ёна ака́я: «Ну что, ну, куда». Умяртви́ть на́до и всё. Ну, Ка́тя, ма́м… тады́ Катя ничё, ко мне… приезжа́е уну́чечка: «Ба́бушка, ну возьми́ Пятро́ви…». «АА, сейча́с, уну́чечка, ты что, двои́х свои́х». И она́ так, зна́ете, я… я люблю́ так кото́ў и он… и она́ так вот змени́лась из лица́, я чуть переночева́ла, у́тром бяго́м: «Уну́чечка, дава́й Пятро́вича». Они́ щас бяго́м его́ ко мне привязли́ и ён. И мне так хорошо́ з им. […] [Вы сказали, не всякую кошку можно запустить, а какая должна быть?] Де́точка, чтоб не чёрная. Не чёрная, чтоб трехма́стную хорошо́, чтоб три ма́сти вот… вот ви́дите, от она́ трехма́стная. […] [А чем эти кошки хороши?] Что хоро́шие, в семье́ чтоб бы́ли хорошо́, да.