АА: Тока с торфу приду, дочь, на повалу леса. Не давали отдохнуть, неделю. Мама скорей за голову, дустом обсыпет, карандаш был дустовый, да вымоет, маленько и поживу. Меня замучили спецработами. Только приеду. Не успевает мама, картошечки посушит, дак сухарики посушит.
Спать ложились голодными. Мы плохо жили. Не евши ложились спать. Наварит щей: крапива, свекла, капуста, рассада, наломает. А без хлеба. Едим без хлеба. И скажем мы золотой маме «спасибо». А она сидит и плачет: «Ой, за что же мне спасибо-то!» «Спасибо тебе, спасибо!».
С: А корову не держали?
АА: Дочь, у них была коровушка, да только пала. Пока не забрали меня, у нас коровушка была у мамы. И она мама завела сперва две козы у ней было, потом третью, вот когда меня взяли. Три козочки у ней было. Я приехала, мой золотой, оттуда, говорю: «Мамушка, я терпеть не могу – да-а, да-а [изображает блеяние – Ю.К.], ой!».
Вот жизнь какая была, похвастать нечем!